В настоящее время нет никаких гарантий от порабощения безысходностью проблем жизнеобеспечения. Ну, как это так может быть и не то, что бы в меру, а так это себе, в собственное нежелание ответить фактору затаскивания новых идейных порывов в некую тупиковую ситуацию. Много их тут таких. И всем не открывают своих тайн перламутровые неопределённости вещественных субъектов. Не зная ответа, сам вопрос не в силах осветить беспросветную суть. Купить ковёр и постелить его на пол – дело довольно-таки громоздкое с точки зрения не имеющих виды на благоухание и комфорт разного рода людей. А люди действительно разные. За этим скрываются обветшалые принципы закадычной, вполне может быть двойственной отзывчивости на интересующий в данный момент вопрос. То ли дело сидеть в башенном кране и разглядывать с высоты детали. Много деталей и цветов много. Всё не перенюхать. Порой аллергия по всем параметрам на близкое сотрудничество заставляет уже не включаться в спасение флоры на лице явной сумбурности мировосприятия. Лишь некоторое сочетание привычек даёт повод к заболачиванию запахов, присущих для отдельных картонно-рубероидных нагромождений. Не стоит поддаваться самолинейности. Лучше отломать то, чего не заточить с точки зрения адекватной логики. А всё не столь уж лаконично в пределах вискозной бюстгалтерной сопливости. Спать – значит устать. Износиться до предела первоочередной изменчивости с видом на то что: как это горит, и до сих пор не перегорела оцоколённая бессистемность? Не правы ли тут были анархисты, что всё в пределах разума, но без него живущих. Карл Маркс – там волосы, там всё понятно. Понаделывали всего, а всё такое не разветвлённое, замусоленное, мазутом пропахшее. Отведать прелестей, а, потом, ничуть не стыдясь разгуливать по ладоням пристальных взглядов. Можно разбиться. Разлететься жёлтыми осколками от вазы для растений. К тому же, не тот ли это экзистенционализм в припадке прямых швов на так неумело сшитых иглой мысли притензиях? Не думая, листай страницы, хоть никуда потом не деться. Увёртываться от раскинутых желаний, не спросивших разрешения у трёх наиболее оправданных мотивов, на основе которых было достигнуто хоть какое-то мало-мальски разложенное поп полочкам существование гармонически разнобедренного сознания, по крайней мере – неэтично. Нет этики в самой основе, за что и страдаем. А откуда взяться кротости, когда кругом пестреют блёстки, разбросанные впопыхах праздной системой поведения? Тут не поранить свои чувства – главнейшая проблема. Застегнуть ширинку вежливости и отойти от лужи лести. Закатать себя в банку привычным для всех огурцов способом изменения профиля жестяной крышки, в некотором роде застрять на эскалаторе саморентабельности, процентов эдак на 80. Значимость, в общем, снизится, но зато какое колоссальное ощущение себестоимости. Сущности ради не стоит выворачивать карманы своей сути перед первым призывом к вопросу, что жили не напрасно. У некоторых преамбула зачастую сводится к нежеланию, но пусть вода течёт, куда знает течь. К чертям гравитационные законы и самого Ньютона с его яблоком-скороспелкой! Рождённый ползать - летать сумеет! На дверях потом наклеить различного рода аппликационные рисунки из оранжево-синего ватмана. А нет, так покрасить, что бы было! Никто ведь не знает, почему ягоды растут, а в ответ на это смело утверждают о продолжении рода. Взять потом и забить в прозрачные текстолитовые стены лицемерия по гвоздю на каждый портрет того или иного сластолюбца. Крестьянские вопросы – на задний план. Журнал крестьянка – вообще не выписывать! Всех закрыть в тридевятом царстве и не высовывать. В плане концептуальности такой политики – нежелание чувствовать себя несусветно застегнутым на фигурирование крестьянской физиологии и мировосприятия, а так же противления какой бы то ни было вычурности в процессе бытия. В связи с этим необходимо в полной мере развести плесень элитарности и богемности на основании шизофренической астмы и обеспечить бесконтрольное благоухание пацифических экстазов на пути к достижению полной несусветной блажи. Переплетение всего сущего и немыслимого неоспоримо окунёт тогда такой индивидуум в кисель благости и умиротворения, абсолютно текущий в нирвану… Но, в настоящее время нет никаких гарантий от прожаривания времени на сковородке комплексов. Наименование чего-либо теряет смысл самого желания наименовать что-либо. Пусть тогда попробует дезинфекционность по поводу растления нравов запаять листы жестяной коробки похоти. Нежная сочная мякоть преждевременности поднимет трубку сиюминутности, и, позвонив лжеблагости, обольёт грязью сокровенность в параноидальном припадке. Но страшнее всего, когда посыпется стекло иерархичности морали. Тогда уж рассудок только и будет горазд на то, что бы собрать осколки в ладонь и засыпать их в очередной калейдоскоп хулы. Не зависимо того будет ли идти дождь или придётся загорать на пляже, амбициозные колкости с непререкаемостью возомнят себя теми указателями, по которым если пойти, то обязательно свернёшь себе шею, упав с бревна, переброшенного через пропасть низменных инстинктов, вместе с правилом пацифического сосуществования – человек человеку цветок. В отношении же насекомых, то они делятся на две категории: живущие для удовольствия других и живущие для своего удовольствия. Первые полезны, вторые – эфемерны. Первые живут при коммунизме, вторые на каком-то не ясном нам языке отучают нас от труда. На вопрос, задаваемый тунеядцам: “Какое ваше любимое животное?” все как один отвечают – ленивец. И в этом нет ничего предосудительного. Напротив, связь человека с животным даёт возможность ощутить человеку свою ценность, значимость в единстве с природой, что неминуемо ведёт ко вселенской гармонии. Незыблемость же поговорки, мол, без труда не выловить и рыбки из пруда следует расстрелять без всяких аппеляционностей ввиду её полной дезинтеграции, а потому вредности. Вообще все поговорки о проблеме труда или не труда были составлены и, лишний раз в этом убеждаемся, людьми недалёкими, в момент крайней амбициозности, а потому налицо полная их несостоятельность перед законами природы и вселенской гармонии. Порой хочется, очень хочется, но от того видно и хочется, что возникает два варианта: оттого что можется и оттого что не можется. А бывает, вовсе не хочется – это оттого, что не нравится. А не нравится, потому, когда нет удовольствия. А за удовольствия, как говорили древние, надо платить. Но кому, к примеру, нужно платить, что бы получить удовольствие от мытья клозета? Вот так вот и древних, да и всю историю вместе с её законами можно смело смыть в дырке этого самого клозета, как логичное завершение в несостоятельности ответа на этот вопрос. Но вместе с этим продолжается разбалтывание и расфуфыривание существующих материальных потребностей. Они так и брыжжют слюнями пагубных для всего сущего исходов. А потом даже надгробья и кресты будут смыты, и под всем этим встанет аура удушливого смога посленасхотьпотопности. Аббревиатура таких попыток установить контрастность изображения на теле непредсказуемой изменчивости ещё более неконтрастна и, по всей вероятности, вполне могут появиться такие монстры как: “А гори оно всё синим пламенем!” или “Ничего не жаль!” и тому подобное. Лучше сейчас, сию же минуту растоптать все яйца, дабы потом, считая цыплят по осени, не сбиться со счёта. Пересчитать вторым разом – ой, не верю. Перемешаются, разбегутся, а уж потом; да где там, – всё темно.
25.04.1993г.
