Глава №106
Промозглым вечером он шёл, но по дороге домой решил поехать в другой район города, чтобы зайти и посмотреть новинки музыки и кино на компакт-дисках и видеокассетах.
Глава №107
Из всего животного мира только человек может, стоя на краю обрыва, смотреть на закат и тихо материться от восторга.
Глава №108
Ты прекрасна, ты свободна
Новый день тебя встречает.
Ты смеёшься как ребёнок,
Обновлённая, другая.
Как всё сильно изменилось,
Ты летишь над облаками,
Новый мир тебе открылся,
Познакомься с ним скорей
Насладись своей свободой,
Будь счастливой, беззаботной,
Захотела - полетела,
Ты свободна навсегда!
(из рекламы женских прокладок "Always")
Глава №109
Слушай, я так больше не могу - давай друг друга любить.
Глава №110
Что это был за человек? Как прожил он свою жизнь? Счастлив ли он был или нет, этот шут гороховый - Георгий Милляр?
Глава №111
(автограф)
На память девушке от писателя, интересной собеседнице на различные темы.
Глава №112
Он смотрел на улицу из маленькой комнаты квартиры, где жила его бабушка. В распахнутом окне видел дорогу, проходившую от него на возвышении, мост. Рабочие обедали, соль, помидоры и котлеты были разложены у них на столе. Призматические полированные ножки шкафа возвышались на всю его длину, образуя рёбра шкафа. Всё не изменилось. Всё, как и по-прежнему, осталось тем же. Только бабушки уже не было. Дощатый пол, штукатурка, лампочка без плафона, ковёр на стене. За старыми одноэтажными домами возвышались не такие уже старые пятиэтажные, а за ними совсем новые семнадцатиэтажные. Вот, если бы их убрать, мысленно представил он себе, стал закрывать высотные дома ладонями, чтобы вообще не видно было, то тогда совершенно ничего бы не изменилось. Но он был чрезвычайно рад уже тем, что оказался в этом городе.
Глава №113
Солнце светит над горою. И он никак не ожидал. Но он надеялся. Но он не заговорил. Яблочко от яблоньки не далеко падает. По сырой земле, серой от переживаний.
Глава №114
"чого я вид вас нэ за тысячи киломиэтрив? Що б я оцёго нэ знала й нэ видала!"
Глава №115
Мыслей не было в голове, и, чтобы заполнить как-то пустоту, пришлось с головой погрузиться в начавшуюся партию. Ещё не видел свет подобного аллюра! В результате партия в шахматы свелась к двум важным переломным моментам, оказавшим решающее влияние на ход всей партии. Предначертанность поражения противника фатально выявила сокрушительно павшая ладья, безысходность спасения которой была столь очевидна, что ей просто не оказалось места на шахматной доске. А когда, немногим далее, дело запахло новоиспечённой королевой, противником, с осмыслением всей дальнейшей бессмысленности своего сопротивления, решено было сдаться.
Глава №116
Сижу на дне, на дне, блядь! Ну, не на таком уже дне, но как жаба.
Глава №117
Мой голос.
Мой голос пряный и живой,
Твой вечер, римлянин!
Живая сказка из глубин
Доносит отблеск карих глаз.
Что хочет он сказать, своим
Безумным разумом томим?
Глава №118
Отношения с людьми требуют от тебя постоянно быть "на гребне волны".
Глава №119
Поделиться впечатлениями о проведённом времени после того, как прошло какое-то время. Фильмом недели становится фильм "Дилетанты", отмеченный на токийском международном кинофестивале серебряной ветвью с Изабель Юппер в главной роли, любой фильм с которой, кстати, хотелось посмотреть уже очень давно. И происходит это в среду, как ни странно. Она наравне с Маргаритой Тереховой. Будет желание - советовать взять в прокате и посмотреть. Никого не видеть. Планировать постепенно раздавать книги. Врать, видеть знакомого, работающего в Универмаге на первом этаже, продающего компьютеры. Всё без изменений, в общем-то. Искать видеокассету про то, как американцы были на Луне. Видеть в отделе проката понравившуюся девушку в брюках из стрейчевой кожи с фризуром на ногтях. Зоо. В городе террариум со всякими гадами ползучими, варанами, пауками, жабами и прочей тьмутараканью. Думать сходить. Адреса пока своего не давать, потому что быть радому возможности хотя бы отправить письмо.
09.02.2002г.
Глава №120
Точность позиционирования.
26.03.2003г.
Глава №121
Мне верится с трудом,
С трудом мне верится,
А с ленью - нет
Такому вот хитросплетенью.
Глава №122
к вопросу о Тереховой*
В полумраке вагона казалось тихо и спокойно. Людей было не много, а те, кто не спали, говорили в полголоса. В его купе не было никого и от этого ему самому его купе напоминало его комнату. Светлое дерево на окнах, покрытое жёлтым лаком созвучно перекликалось с жёлтыми обоями в его детской.
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №123
Интересное любопытное дело подметил для себя он, когда увидел, как делают спецэффекты в американском кино. Вот вымышленный персонаж, который сконструирован и смоделирован на компьютере, ведёт себя точно так же как и живой персонаж, и разницы между ними нет никакой на экране. (к вопросу о том, что мы воспринимаем людей внешне, в то время, как они себя воспринимают большей частью внутренне) Но если нет никакой разницы между живым и неживым объектом внешне, то единственным отличием остаётся знание о том, что есть живое, а что неживое или, иными словами, что есть одушевлённое, а что - нет. То, что удалось достичь невиданного совершенства в форме между неодухотворённым и одухотворённым объектом, в их движениях, пластике, очертаниях, - свидетельствует лишь о второстепенности роли формы в сравнении с сутью внутреннего содержания, которое присуще одухотворённым объектам (организмам). Именно, как раз то, что отделяет, разнит организм от его (информационной) неживой копии и является, по сути, недостижимым - его душа, дух, которые не видимы привычным зрением.
Глава №124
к вопросу о Тереховой*
Её невозможно было ему представить, бросившей театр и чтобы так просто работала в статистическом отделе бросила работу и устроилась.
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №125
По улице шла женщина вся в красном с тростью в руке. Храбрость воспитывается с детства. Воткнув нож в грудь однокласснику, интересно вытекли струйки.
Глава №126
Деревья, подверженные туманам, в толще прелой листвы, поверх барьеров, подпрыгивая и скача. В её выразительном взоре, резкий запах, цветочный, мокрый асфальт, испещрённый лепестками и земля. Она смотрела проникновенно, в её глазах. Тянущийся к безвременью, в сплетении стремлением, не глядя себе под ноги.
Глава №127
Зайти в парк, поесть шашлыков с пивом на природе. Никаких открытий не совершить. Неделя впустую. Посетить выставку пресмыкающихся. В общем, ничего нового, кроме того, что в террариумах со змеями помещаемы белые крысы в качестве еды. Родители с детьми на эту жуть смотрят.
Глава №128
Практика покорения континента оставила неоценимый вклад в копилку опыта. Бесспорно, в пути выручит запас.
Глава №129
Было радостно, что стоял рядом с другом. То, что выбирал среди видеокассет и ничего не находил - всё равно, радостно, что стоял рядом с другом, оказавшимся на день в городе.
Глава №130
"Дело в том, что я хочу внести ясность, в общем-то. Да, это уже было, вот здесь, пытался один молодой человек поблагодарить. Спасибо огромное мужественным дельтапланеристам за их мужество и дельтапланеризм. Многие твои воины на его стороне. Мы помним."
Глава №131
"Что это он делает?"
- Что это за блюдо - рожки с тюлькой?
- А вы попробуйте, а потом будете говорить. Философское блюдо, - добавил. - Рожки съедите, - не то запоёте, а чай потом попьёте - вообще уйдёте в монастырь!
Глава №132
Остановки бывают, укладывая вещи, о внимании к ним, заботе. Капли дождя, рукоятка двери, доски тоже серые. Перед солнцем зашёл Володя в диспетчерский пункт сплавной конторы, чтобы погреться, открыл дверь, а впереди обратная дорога. И привыкли они удивлять умы приезжих, иногда в самом неожиданном, и память у них изумительная, отчасти от того, что привыкли. Обратная дорога вперёд, из которого жмых возят на специальных орнаментах вдоль жёлтых цветков одуванчика, а люди не удивляются. "Ему чая не надо?"
- Чая? Не хочу я чая! Ветер с озера раскачивает кованые фонари, ветер с озера качает позолоченные деревья. Прямо перед ним кто-то поставила китайский термос. Прямо перед ним горы, просторы, этнос. Ему настало так хорошо, вода за стеклом хлюпала по биноклю. Потом вы войдёте в узкий канал и поплывёте вдоль дощатого забора. Володя кидал в него ножики. Вокруг роз берега лепестка цветка есть речка. Всё в ней так как есть. Лёд намёрз у ручьёв, прост и удобен в применении. У кромок скопились крысы, только и ждут, чтобы переправиться на тот берег. Володя казался себе бельём. Они стирали его и складывали бельё в тазики.
- Много, - шептал Сталкер, - из карабина их не остановить. Переждём. Вы не торопитесь?
Рабочие стояли тут же, чуть поодаль и курили. Сталкер снова поднёс к глазам бинокль, но не мог долго напряжённо смотреть. От холода у него окоченели пальцы, а от аммиачного пара слезились глаза. Он снова упёрся лбом в стену. В его оскале, казалось Володе, являлся страдающий кишечным расстройством человек, изнурённый резями. Прямо над ними, грохоча лопастями, пролетел вертолёт. "Сука! Шо ж ты делаешь!" - закричал кто-то, рабочие побросали окурки и бросились наутёк. Володю оттолкнули, несколько рабочих пробежались по его спине. Володя оглянулся. Сталкер перепрыгнул через него, вслед за Сталкером в коллектор ринулись крысы. Володя упал лицом в грязь. Крысы визжали и пищали, прыгали по его спине...
Глава №133
Каждый день нужно проживать, будто последний. Тогда в какое-нибудь утро поймёшь - перестал бояться.
Глава №134
Дочь Нюры - выдающийся пятилетний ребёнок, ходит в детский сад. Она умеет читать, знает простейшие арифметические действия и вообще, она очень способная девочка. В детском саду ей стало скучно и она сказала об этом дома. Мать послала в сад записку с просьбой сделать занятия более интересными, чтобы её дочка не скучала. По словам воспитательницы, дочь Нюры - единственная из двадцати детей, которая "всегда мешает". Поэтому воспитательница послала родителям записку о том, что если они не примут никаких мер по воспитанию девочки, то её выгонят из садика. Случилось так, что послания не дошли до адресатов. Сторож детского сада, призванный обеспечить корреспонденцию, втайне утаивал и собрал целую коллекцию неизрасходованных записок. Воспитательница не узнала, что дочь Нюры умеет читать, родители - что девочка плохо ведёт себя в группе. Обе стороны имели неполную информацию, и это дало повод для взаимных претензий и обид. С точки зрения воспитательницы во всём были виноваты родители, а с точки зрения родителей во всём виновата "неграмотная воспитательница". И, конечно, пока тянулась вся эта тяжба, больше всех страдала девочка. Сторож плакал, переживал и страшно жалел бедную девочку. Ни в ком из двадцати детей не проявлялся такой живой интерес к выходкам сторожа, а дочь Нюры хохотала особенно озорно. Бывало, побегут они вдвоём, подведёт сторож девочку к бочке с солёными огурцами, достанет волшебно один огурец, подкрадутся они тихонько к двери и бросят ощетинившимся крысам на потеху.
- Ещё не существовало на Земле общества, главной и первостепенной ценностью которого был бы человек, - говорил смотрящей на него во все глаза и слушающей его внимательно девочке сторож. - Шрифт Брайля для слепых, поэтому, если ты когда-нибудь ослепнешь, ты всё равно сможешь читать, только на ощупь. Вот, попробуй, - говорил сторож девочке, давая ей в руки солёный огурец, - только глаза закрой. Чувствуешь пупырышки?
Глава №135
Каждую неделю Харитон отламывал себе по пальцу и ходил с забинтованными руками. Голова у него казалась каменной, тяжёлое гранитное сердце тянуло грудь к полу. Красота - средство порабощения духа материей, пожалуй, думал Харитон. Медуза Горгона - наглядное тому подтверждение. Алчущие красоты превращены в камни. Бороться с ней возможно при помощи зеркала. Зеркало - суть образ. Меч - воля к победе. Чем отпаднее выглядит женщина, тем больший град камней она производит. Но где взять меч? "Да не увлечёт она тебя ресницами своими и внешним плетением волос". Луиза так делала. Харитон так и вёлся. Как-то утром шёл он по улице от отчаяния, что ни одной из красавиц не был желанным, ни одна красавица не таращила на него глаза. Шёл обёрнутым утром голый в белый плащ. Наконец, уже у дома, нагнал двух дерзких волнующих красавиц и стал заглядывать им в глаза. Они смотрели на него. - А не ранова-то? Что у нас тут? - спросила одна и больно ущипнула его через плавки красными длинными ногтями. Харитон чуть не задохся от боли, но тотчас решительно обнял её и поцеловал в губы. Но от боли у Харитона пересохло во рту. Небыло ни свежести, ни прохлады. Она оттолкнула его. Исправляя ошибку, смочив губы слюной, он подался к другой, к коралловому цвету. Вот тут-то я напьюсь! - решил он.
Глава №136
Ветер дул быстро. Из-за окон громыхал дождь. Он так громыхал, что становилось страшно, и Нильс прятался за горой из постельного белья. Никто не стучал в окно. Но вот в окно кто-то постучал. Но никто не стучал в окно. И это наводило на смутные размышления. А размышлять было о чём. Раньше, ещё раньше, когда деревья были большими, они вдруг стали маленькими, а он вырос.
Глава №137
В целом, женщины расценивают встречу глаз как более приемлемую, нежели мужчины.
Глава №138
Старая немецкая пословица: "Кому дано выбирать, тот выбирает беду". Беда в том что, делая свой выбор, мы выступаем из безликой толпы и принимаем на себя ответственность за своё решение. Но лишь ценой выбора возможно самоопределение и участие в собственной судьбе.
Глава №139
Каждый из нас хочет жить полной жизнью. Но для этого мы должны идти на риск, с которым связана свобода, должны разрушить тюрьму, в которую себя заключили, решиться вступить в новые (дружеские) отношения, искать и найти свою любовь.
Глава №140
Обрести смысл своего существования.
Глава №141
Необходимо осознать в какой мере ваша жизнь определяется чужими сценариями. Вам не удаётся выработать адекватное самоощущение, если вы выполняете программу, составленную другими или для других. Если вы осознаёте, что такие программы существуют, вам следует предпринять попытки совладать с этой чуждой вам волей. Надо найти в себе мужество, чтобы отвергнуть чужие планы, если они неприемлемы для вас, или модифицировать их так, чтобы самому извлечь из них пользу.
Глава №142
Паук - это грех. Он уловляет в свои сети.
Глава №143
Отрывок из повести "О ненастоящем человеке".
Пелевьев шёл домой. С листьев стекало солнце. Проснись и пой! Вот бы мне всё это золото, - подумал он. До дома оставалось несколько шагов. Он прошёл их безропотно, чуть не заплакав. Никто бы не узнал его, золото знают все. Дураки муравьи, - поднимается он на первый этаж, - а они всё строят свой муравейник. Сколько надо их погубить, вытоптать, чтобы поняли, - поднимается он на второй этаж. Какие красивые всё-таки есть девочки. Ну и что? - помогает ногам подняться на третий этаж, - забудь и спи, - вонзается ключ в замочную скважину.
Глава №144
дэнь идэ, и ничь идэ.
Глава №145
Все мы - торы.
Глава №146
Сфинкс встретил приятеля. Погода выдалась ненастной. Людей небыло по обе стороны мостовой. Стал идти дождь. Капли падали прямо вниз. Пальто напоминало шкурку на крысах.
- Апельсин хочешь, - вытащил он портсигар.
- Давай, - достал из карманов руки приятель. Одет он был в чёрную кожаную ккуртку, а на голове у него была шапочка.
Сфинкс бросил спичку, спрятал портсигар, стал курить жадно, достал апельсин и отдал приятелю.
- Чем будем заниматься?
- Не знаю, - пожал плечами Сфинкс.
С мокрых фонарных столбов стекали струйки опреснённой воды.
Шли они втихомолку посредине мостовой. Сфинкс держал голову прямо и всё видел. Видел, как струйки опреснённой воды стекали с оконных стёкол. Видел, как окна домов поразительно похожи. Видел цвет пальто на нём похож не только на шкурку крысы, штукатурку фасадов можно было принять за своего.
- Кто-то покрасил столбы в чёрный цвет.
- Ну.
- Козлы! - возмутился Сфинкс.
Они смотрели по сторонам.
- Мало того, что булыжник чёрный, так ещё и столбы!
Они пришли почти что в самый конец мостовой. От прогулки не осталось и следа. Дождь мало-помалу накрапывал. Сфинкс поворачивал голову и смотрел то на небо, то на окна, то, вдруг, на женщину в окне, что выглядывала из-за штор и пряталась словно пристыженная школьница. Ему представилось, внутреннее благородство не позволяло ей высунуться полностью. Он толканул приятеля легонько, указуя тому на женщину, но она тотчас же спряталась.
- Покажется! - многозначительно произнёс Сфинкс. Что-то подсказывало ему, что как не благородна
она, что что-то тут не то; она влюблена, что снедающее её любопытство всё же сильнее благородного аристократического воспитания, иначе, не высунись она уже трижды.
- Смотри! - возсиял Сфинкс. - Вон она!
И они оба как по команде принялись рассматривать её всю.
"Проходите. Да не разбувайтесь! Ну, я кому сказала?! Ой, идите же! Я сейчас кофе сварю".
И она, пошатнувшись на высоких каблуках, побежала на кухню, успевая на ходу поправить причёску.
- Спасибо! Ничего не нужно! - закричал приятель.
Она метнулась к нему со всей мочи, но, налетев на кадку, опрокинула цветок, тот гучно упал, обнажив на на полу полгоршка земли.
- Ну и гучность! Вот это гучность! Гучность - сестра кучности. Там где гучность там и кучность. - изрёк Сфинкс.
- Не кричи так, - шептала она, зажав приятелю рот ладонью.
- Вы сами? - отдирая пальцы ото рта, насторожился приятель.
- Сама-а. Конечно сама! - удивилась она. Я одна и всё сама.
- И вы не замужем? - поинтересовался приятель.
- Нн-нет, - ответила она рассеянно. - Нет, - прыснула она смехом, подымая подушки с пола. - Нет,- закричала она и громко хохотала. - Я вот, лично я - не замужем!
Сфинкс с приятелем не знали как себя вести. Сфинкс от смущения принялся разглядывать акварели. Борясь с внезапно объявшим её приступом хохота, женщина, словно вспомнив о своих прямых обязанностях хозяйки, вдруг сделалась серьёзной, платком подтёрла тушь с ресниц и побежала на кухню.
Сфинкс бы ещё долго рассматривал аквриумных рыб, но с постели упала подушка. Женщина позбрасывала всю обувь и подушки на тахту, забросав ими мужа. Но муж чуть не задохся, проклюнулся наружу и опять заснул. Что-то жалкое было в этом человеке и в то же время основательное. Сфинкс принялся разглядывать его целиком. Одет он был в иссаленную трикотажную футболку и в чёрных спортивных штанах. Его шероховатая притороченная на короткой шее к телу плешивая голова, проросшая рыжей щетиной, напоминала дыню, да так, что Сфинксу даже немедленно захотелось воткнуть в неё нож и разрезать на части. Впрочем, женщина так аккуратно и преданно сосала, что Сфинкс прямо-таки не сводил с них глаз. Его переполняло удовольствие, что это ждёт и его. Красный кант её губ с трепетно завороженным приятелем, лёжа на полу, окаймляла, поддерживала руками, склонясь перед ним на колени, с атласной лентой на шее.
Глава №147
Застенчивость. Чувство личной незащищённости. Если обособление осуществляется преждевременно, то возникает травма. Это всё равно, что отправить эго в плавание на бумажном кораблике, когда горизонт затягивают штормовые тучи. Бросить эго на произвол судьбы, значит, в будущем сформировать у человека страх перед неопределённостью жизненных ситуаций. Такого рода страх - отличительная черта глубоко застенчивых.
Глава №148
- Что вы тут?
- А вот я здесь!
Глава №149
Когда же приходит это время, когда люди напускают на себя важность, и становятся важными, напыщенными людьми?
Глава №150
Мне кажется, что мой поезд ушёл, а под мостом сидят одни жабы. Я оказался в Ташкенте, а вокруг не было никого на многие тысячи километров. И сидел я один во всём городе в зоопарке и не понимал, чего вот так сижу на скамейке?
Глава №151
- Понимаете, если раньше мне хотелось на крышу, то сейчас я б уже и не полез.
Глава №152
Большое чувство чего-то значимого, что прошло стороной или случилось, но не с ним больно гложет, кажутся нелепыми ошибки, и представилось мне: надежда - мой компас земной, а удача - награда за смелость.
Глава №153
Надо наесться, наесться что б подобреть. Когда я наемся, я добрею.
Надо лезть. Нужен лес. Какой ужин?
Глава №154
Из оранжереи ему навстречу вышла девушка-фотомодель в кожаной куртке и сумкой на плече. Она выразительно смотрела и шла прямо на него.
Глава №155
Мельчаков напокупал бинты, расплатился мелочью, вспотел и вышел на бульваре. Солнце невысоко висело над горизонтом. Индейцы отливали бронзовым загаром, думали, зачем шли.
- Там зараз нема з ким розмовляти.
- Во-первых, мы не обдумали это всё, а во-вторых, быстро всё это. - Манав я через стЁни в черзЁ стояти.
Индейцы стояли в парадном, пускали мыльные пузыри, дули в рамки как дети.
Глава №156
Чого я вид вас нэ за тысячи киломэтрив? Шо б я оцёго нэ знала й нэ видала.
Глава №157
к вопросу о Тереховой*
Что я делаю?! И это после просмотра 10 апреля передачи-вечера "Женщинам России с верой надеждой и любовью". Маргарита Терехова в зале! Два раза увиденная.
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №158
Душа, заранее не имеющая цели - обрекает себя на гибель. Ибо, как говорится, кто везде, тот нигде.
Глава №159
- Научим тебя летать!
- Я жить хочу.
- Все хотят.
- А я как все хотят.
- А что, по-твоему, все не хотят?
Глава №160
ПЬЕСА
(Из интервью чеченского боевика российскому тележурналисту.)
Действующие лица:
1. БОЕВИК
2. ТЕЛЕЖУРНАЛИСТ
Боевик с тележурналистом сидят на берегу горной реки. Боевик с автоматом неторопливо бросает в неё камешки.
БОЕВИК. А некоторые думают, что они никогда не умрут, что они пришли на Землю и будут жить вечно. Но они так думали.
ТЕЛЕЖУРНАЛИСТ. Почему?
БОЕВИК. Потому что они умерли.
Глава№161
Несообразие мыслей заставляет довольствоваться формой. Вероятно. Несообразие ущемлённого женского самолюбия, вскармливаемого с молоком матери, с этикой духовного мира производит столько страдательных последствий, от которых страдает не только сама женщина, но и все её окружающие. А в том, что мир этот есть данность как такая, да ещё, вот цаца, оказывает решающее влияние на мир материи, сомнений быть не должно, у некоторых, по крайней мере, не возникает.
Глава №162
Милен барышней приехала в Ревель из Парижа.
Несколько лет ей столько меняли и причёсок, и платья, что в итоге оставили совершенно классическую стрижку в одном под шубкой трико, в то время как ее каблучки выбивали "лезгинку" по наледи от нетерпения или холода.
Шофёр, заметив на краю тротуара волоокую, в шляпке под вуалью, притормозил. Запах сегодняшнего дня ещё уловим для неё был дымкой на небесах, мимо улиц, по всей дороге. К вечеру деньги все вышли, как тот мерзавец, пообещавшись, и не вернулись.
Милен, оставшись одна, села в пасьянс. Свет притих, шелковый и маслянистый, в огоньке абажура. С улицы её окно "кошачьим глазом" струило свет из-за гардин. Карты шли одна за другой. Она умела метать жёлуди, чаши и шпаги, водить дурака между рыцарей, королев и валетов, от двойки в свет; она знала, как большой венецианский тарок раскладывать по стихиям, среди созвездий на сукне. В казино любила, нашептав цифру, пустить шарик на колесо: золотой, которым предохранялась мадам Помпадур, серебряный, каким застрелился Потоцкий, свинцовый, биткой. Рублевые гости, столпившиеся, не знали игры, и крупье выдавал им орлянки вместо жетонов. Милен могла просто, по-цыгански, раскинуть на три карты, и на семнадцать. Можно было прочесть по руке, заглянуть в ухо, растопить в воске волосы или пронзить куклу булавкой по самый фарфор. Как любая девица, гадалкой она была превосходной. Конечно, свобода, какой не захочешь, делала ее королевой на перспективе от Ревеля куда подальше, матерью многокомнатных подруг и легендарной для своих мест куртизанкой. Она была очаровательной, с капризным по-французски лицом и пронизывающим взглядом из-под ресниц. Фатум, в любом смысле, был ее насущное правило. Но верно заметил один бойскаут, что все правила действительны, когда произвольны.
К тому же шло время. Все чаще комнаты, а они менялись, напоминали о той, которой не было. Перебирая письма, Милен стала как-то внимательна к иностранным маркам: их прибавилось, а голоса, которые вспоминались, ничего больше не обещали и были утомительно внятны, откуда бы ни шли. Радио заставляло их шелестеть, и война в Ираке, приближаясь к своему поражению, ширилась, заполняя все новые пространства карты. Однажды утром Милен нашла, что флажки, которыми она отмечала продвижение вперёд, исчезли, и только один еле держался среди сепиевого пятна где-то за точкой вавилонской башни. То ли от сигарет, то ли из кухни по комнате реял тошнотворный и сладковатый чад. Если взглянуть в окно - там вечно млечное, беззвучное небо, где за облаками - неведомо, что.
Чашка чая вдруг дымилась и рдела, опрокидывая память в долины, нагория. Пелена прятала полнолуния. Вечерами серебристая плесень выступала на мокрых улицах. Сны стали как дни, дни потеряли числа. На улицах Милен стала осматриваться, оглядываться. К весне всё пристальней, чище и холодно: небо собирается в чернильный шар, загораются звезды, и фонари, как золото. Лица чаще что-то напоминают, но безнадежно. Она стала класть их в пасьянсы. Все думали, что она гадает. Пыткой стали новые лица, новые книги. Все эти тела, сплетающиеся друг с другом, как мысли, чтобы достать из окна луну, ноги, закинутые за плечи, разводы и ткани из перьев, признания под цитру... Что это было? Пасть с клубящимся языком, похоронных дел мастера с красотками - что это значило, и почему ее собственное, голое тело под сетью билось, пока паук вдруг сразу и всюду возникал в темноте? Милен, конечно, третировала свое высокое искусство: она давно научилась дергать за ниточки, раскладывая так и сяк, как попадёт, подсказывая и подпуская тумана. Ее мало касались чужие родня, деньги и свадьбы. В глубине души она, все же, раскладывала свое большое таро, предполагая на круглом столе все триумфы и масти, расположив всех по порядку и всё пристальнее всматриваясь в джокера. В один из дней она, наконец, будто проснулась, подбежала к зеркалу и достав из туалетного столика все свои карты, проскользнула на балкон, рассмеялась, выкинула веером их на улицу.
Вечером к ней пришла любовь. Милен не было дома, по лестнице шли мокрые следы, на окне - окурок. Накануне ночью кровь, холодная и с железом, сильно шла у неё горлом, и едва проснувшись, Милен поспешила на бульвар съесть бисквит, погулять в оранжерее - или хотя бы в кино. Когда она возвращалась домой, её ноги вдруг подкосились, она села на подоконник и опять рассмеялась - так, будто смехом можно излечиться.
Снова наутро она решилась искать денег. Для этого ей пришлось выйти на центральный проспект и закурить сигарету. Прикрыв глаза и не без голода вслушиваясь в базарный гомон вокруг, она предалась размышлениям. Милен даже не заметила сильного толчка в спину, и вздрогнула только тогда, когда уж поздно бывает и так, будто в шахту упал лифт. "Вы не смеете! Кто Вам дал право? Мы живем, в конце концов, в обществе! Вы ведете себя хуже вандала! Простая, базарная вы тётка!" На ветру кричал молодой человек в белом плаще и слишком узких для него брюках. Больше в нем не было ничего замечательного, кроме пакета в одной руке и котёнка в другой, которой он спас того от пнувшей его уличной торговки. Он извинился, обернувшись.
- Ты, что за переселение душ? - улыбнулась Милен. - Можно подумать, ты приехал из Тибета для возрождения края.
- Я здешний. Предпочитаю перерождение.
- Вот как... И любишь зверя, как ближнего, да?
- Помилуйте, какой же это зверь? Люди - вот скоты, Вам здесь любой скажет. А я, Вы правы, люблю животных.
- Любезно, - Милен нравились умные. - Хотя то, чем мы будем обедать, ни одна кошка не съест.
Учитывая продолжительность разговора, Милен верила, что кривит душой.
- Ну, и у людей есть порывы, - заявил молодой человек. - Вы читали "Метампсихозы у невротических личностей", доктора Каца? К тому же я, видите ли, ещё не протратился. Очень давно вас здесь вижу.
- А я и не жду троллейбуса.
Хотя ему было тридцать, его звали Ксаверий. Мама, как он объяснил, назвала его в честь скульптора народной Польши.
- С именем Ксаверия Дуниковского связана целая эпоха в истории польской культуры. Сила его характера, поразительная работоспособность, парадоксальный ум вызывали восхищённое удивление современников.
Они сели в метро.
Он на кураже, вблизи Милен оказывалась в снах этих вечных и слушала. - Мама у меня концептуалистка, - рассказывал он ей целую дорогу. Судьба Ксаверия Дуниковского не отделима от судеб его родины. Всё его творчество, вобравшее в себя традиции поколений, отображает суровый романтизм народного характера, его бунтарский дух, неукротимую волю к победе. Дуниковский родился, когда Польша не существовала как отдельное государство, умер, не дожив всего несколько месяцев до 20-летия Польской Народной Республики. Перед самой смертью он успел завершить работу над монументальным "Памятником солдату I Польской Армии". Дуниковского хоронила вся Польша. Войско польское, чей героизм прославил скульптор, стояло в почётном карауле у гроба. В годовщину смерти Ксаверия Дуниковского в одном из старинных дворцов Варшавы, восстановленном из руин, открылся музей его произведений, принесённых в дар народу. В тишине музейных залов прошлое оживает галереей портретов деятелей польской культуры начала века - художники, поэты, актёры, музыканты. А дальше макеты и фотографии "Памятника горношлетским повстанцам" на горе св. Анны в Силезии, проекты "Памятника варшавскому восстанию", полотно из цикла "Освенцим". Пять лет вычеркнула из жизни скульптора колючая проволока концлагеря "Освенцим". Узник под номером 774 на клочках бумаги углём и огрызком карандаша делал портретные зарисовки заключённых. Да вот они, - сказал Ксаверий и вытащил из портфеля тонкую пачку пожелтевших рисунков.
Милен с любопытством разглядывала работы.
- В послевоенный период скульптор вернулся к серии "Вавельские головы", начатой ещё в 20-е годы. Вырезанные из дерева, отлитые в бронзе они образуют пантеон славы польской истории и культуры. Здесь портреты Ярослава Домбровского и Феликса Дзержинского.
- Стоп, Дзержинский это тот, который шефом "чека" в советской России был? - перебила его Милен.
- Именно. А мне показалось, Вы меня совсем не слушаете.
- Нет, я просто рассматривала работы, - ответила Милен, вернув их Ксаверию. Он спрятал аккуратно их снова в портфель. - Значит, ещё портреты, кого же, кого же... а, вспомнил: Мариии Конопницкой и Марии Склодовской-Кюри.
- Так ты что, в музее был?
- Нет, мне просто мама об этом столько рассказывала, она же у меня концептуалистка.
- А как же рисунки?
- Что?
- Из музея?
- А, да нет, это копии. Ну, да. Так вот, я и говорю, народная Польша по достоинству оценила заслуги Дуниковского. В 1948 году ему первому была присуждена премия за художественную деятельность. Все свои произведения - гигантский труд семи десятилетий - принёс Дуниковский в дар польскому народу.
- Твоя мать - полька?
- Почему? - удивился Ксаверий.
- Ну, ты столько знаешь о польском скульпторе.
- Да нет, она просто была когда-то заслуженным деятелем культуры Польской Народной Республики.
Он, действительно, был умный и смахивал на энциклопедию. А книги, считала Милен, хорошо украшают мебель. В остальном он был сама любезность. На своих добрых намерениях он настаивал больше, чем на своем мнении.
Ко вторнику Милен уже не так расстраивал кризис, и она затемнила себе волосы. Ксаверий отвёз её за город, они гуляли на сквозняке мимо слепых бывших дач, устали, проголодались и зашли в диспетчерский пункт сплавной конторы, чтобы погреться. Там был накрытый со скатертью письменный стол, термос и вино. Володя, приятель, предложил им творог со сметаной и "Алиготе". Он необычно понравился Милен: у него было мягкое лицо и ореховые, ленивые глаза. Ему даже шла слишком ранняя проседь, она делала коротко стриженые волосы красивого, полевого цвета стали.
- Это от страха, - объяснил он. - Когда ты не можешь прийти в ужас, это делают волосы.
- Ты боишься собак? - подмигнула Милен.
- Почему нет? Никто точно не знает, чего боится. Почему не собак? Гуляю я, знаете ли, и думаю. Помните сказку про Елисея?
- Это твоя, Чекист?
- Это египетская, о трех судьбах, Ксаверий.
- Стойте! - запротестовала руками Милен. - Недавно мы разговаривали о польской культуре: чекист, "чека", Феликс Дзержинский.
- Ксаверий, ты что, рассказывал человеку о польской культуре?
- Ну надо же было как-то заинтересовать человека.
Милен смотрела на обоих широко открытыми распахнутыми глазами, пытаясь на ходу, видимо, справиться с мыслями, роившимися у неё в голове.
- Значит, Чекист это ты, Володя. Дуниковский подвёл меня к тебе при помощи польской культуры. Теперь от тебя, предположим, я узнаю египетскую сказку о трёх судьбах. Нас в комнате здесь тоже трое, если кто потрудился заметить.
- Ну и что с того? - не понял Ксаверий.
- Минутку, так, ладно, - опротестовала его Милен.
- Да, ладно, вот, давайте лучше выпьем, - предложил Володя, - и я вам расскажу сказку о трёх судьбах.
- Ему, кажется, угадали смерть от змеи, крокодила или собаки? - уточнил Ксаверий.
- Потом он женился, змею они вместе убили, и так далее, - продолжил Володя. И вот однажды гуляет он, скажем, по этой округе, и здесь вдруг собака поднимает к нему морду и обращается человеческим голосом: "Я твоя судьба". Тут из воды выскакивает крокодил, и всё обрывается, хотя в комментариях нас уверяют, что все кончилось хорошо.
- У тебя сомнения? - спросила Милен.
- Нет... Но вы не думаете, что с убийством змеи - подвох? Дело в том, что по египетской логике он под конец должен вступить в тяжбу со всеми судьбами. А где змея?
- Это жена, да? - предложила Милен.
- Вы почти правы, девушка. Смотрите сами. Собака следует за ним с детства, крокодил появляется к развязке, а змея выползает...
- Когда они ложатся, - заметил Ксаверий.
- Браво. У кого тогда было досуга писать такие сказки? Я понял, что это - дневник принца. Воспитанный на суевериях и расположенный, как восточные люди, к наркотикам, он страдал от ночных кошмаров. Представьте, как крокодил хватает его за ноги, он вскакивает и видит за окном луну в сильном небе, а рядом проснулась его жена. Он, конечно, целует её и обнимает, как говорится, все её тело. Когда, наконец, раздается ее крик, ему кажется, что он видит в её лице как бы зеркало, а там, вместо него - собачья морда. Здесь крик вспыхивает пламенем, и мрак глотает его.
- Чудно, - сказала Милен, взглянув на обоих.
Ей не нравилось, что Ксаверий всегда прятал глаза, а когда глядел на неё, то как-то расфокусированно, бессмыссленно. Володя - тот смотрел пристально, страстно.
Ночью она курила, ходила по комнате. Ее голова начинала кружиться, и ей это не нравилось. Не то чтобы в свои 34 она чувствовала себя старой девой, хотя в этом, конечно, был казус. Ей больше хотелось знать, на сколько частей в любви смешаны, сменяя друг друга, любопытство, пристрастие и интерес. Ведь со временем одно за другим уходит. Почему, когда она наедине думает о своей любви, остается одно ничто? Утром Володя ждал её на остановке метро. Она любила, что он не навязчив.
- Ты уже знаешь, чего я хочу?
- У всех бывают минуты ясновидения. Они шли по аллее сада, из-за деревьев до них доносились колокола, а по пруду перед дворцом плавали рыбы.
- Любопытный твой друг, - сказала Милен. - Только такой одинокий, что с ним точно не уживешься.
- Зато друзья, и только они, украшают нас лучше всего. Мне кажется, что без Ксаверия меня бы просто никто не замечал. Ты об этих причудах с зеркалом? Ну, ты перед ним красишься, а Ксаверий видит его везде. Вот и всё. Собак он, правда, называет чертями. Если помнишь, за Святым Христофором девушки бегали до тех пор, пока он не вымолил от них псиную морду. В ней мало интима. То ли дело - коты. Коты Ксаверию ничего не сделали, а собака в детстве покусала, как он сам говорит.
- А он сам, знаешь, на кого похож?
- На кого?
- На лиса.
Ей было хорошо, что Володя напоминал ей только самого себя. А он был красивый. С ним можно было разговаривать про странное, и все равно спокойно и просто.
- Ты просто французский Бюффон, у которого кто козел, кто свинья, а кто неприличие, что.
- Может, он прав? Чем, по-твоему, человек вообще отличается от животного?
- Эксцентричностью. Он изобретатель, а поэтому имеет самосознание. Вот мой приятель, музыкант, занимался изобретением звука. Он соорудил себе множество причудливых инструментов, в которых одинаково удачно использовал струны, пчел, бубенцы, литавры и женские органы. Лучше всего была труба, перекрученная узлами. Замечательно то, что мундштук мог одинаково быть и глушителем для пистолета. За это он и поплатился. Он долго искал зал с подходящей акустикой. Там он и разрядил себе в рот автоматический револьвер.
- Что это доказывает? - не понял Володя.
- В животных нет великого инстинкта самоистребления, они не самоубийцы и не бессмертны. К тому же они не влияют на события и не могут предсказывать.
- Правда.
Ей казалось, он знает о ней все - и вместе с тем она, очевидно, оставалась его загадкой. Что было лучше? Он жил там, где ей хотелось жить. Ее рассуждения совпадали с его привычками. Когда она рассказывала о себе, он удивлялся, как это раньше не приходило ему в голову.
В пятницу они попрощались у неё в парадном, а в субботу в обед Милен встретила Ксаверия в магазине, покупающего дискеты к персональному компьютеру.
- Зачем тебе дискеты?
- Хочу сохранить на них кое-какую информацию, стянутую из интернета. - Я думаю, - заметил Ксаверий, - если бы Вы отправилась на выставку, я бы уже был там.
- Не преувеличивай. Я сегодня утром была в бутике, а тебя там не было.
На следующий день она нигде не была, красила ногти, занималась собой. Раньше Володя подарил ей браслет в виде змейки с одним изумрудным глазком. Украшение было не в её вкусе. В среду Володя пригласил их в старый Ревель, где пытался развлекать до сумерек. В четверг они ужинали, и Милен впервые узнала, что когда тебе рассказывают неинтересное, это захватывает.
- А по-моему, если любишь человека, то тебе всё в нём нравиться.
В пятницу она отправилась к нему, рано, домой, и застала едва в халате.
Комната была почти пустая, разве что из-за штор от света плавали какие-то перья. - Ты меня любишь? - спросила Милен, вырвавшись из мехов к нему в объятия, и просто прочитав свой ответ в его глазах, которыми он смотрел на нее. - Я всегда буду любить тебя, - сказал Володя, обнимая ее плечи и нежно чуть касаясь губами ее лба.- Я давно полюбил тебя.
- Мы всегда будем вместе, да? - спросила она, прижимаясь щекой к еле душистой, прохладной, как гладкий сафьян, груди.
- Мы всегда были вместе.
- Ты не уйдешь? Мне кажется, я столько искала тебя.
- А я столько времени был рядом.
- Пока я заметила, где ты стоишь. Удивительно. Помнишь, как ты тогда подал мне руку, а я и не знала, что обнимая твои пальцы, можно найти то, что хотела...
- Нет, нет...
- Ты мой ангел, - сказала Милен, а он улыбнулся, как будто они узнали друг друга, когда ее пальцы ласкали под тканью его стройное тело и у пояса задержались, едва застыв.
- Ты мой ангел, - повторила она, совсем тихо.
Она вдруг поцеловала его губы, а он закрыл глаза, и её рука незаметно спустила ему пояс и, холодея, пошла вниз по животу, где, как и следовало бы ждать, ничего не было. Ни волоска. Зато трубы, одна выше другой в сумерки, падали водостоком на тротуар. Голос Володи прыгнул Милен из-за спины на плечи, и красная струйка, когда она обернулась, её кофе поползла по его спине под перезвон колокольчиков, а у стоящей напротив девушки из воротника выбежала стальная крыса и тут же скрылась обратно, в рукав. Володя выпил коньяк и поцеловал Милен руку.
- Это высохнет. Ничего страшного, в наши дни больше людей не испытывают потребности ни в каких отправлениях и любит скорее спасать, чем спасаться. Это рентабельно. Что меня беспокоит, это то, сколько крыс развелось в городе.
- Что, теперь будет вымирание? - безнадежно и не совсем искренне огорчилась Милен.
- Боюсь, нет. Замеченный тобой казус, конечно, от непривычки шокирует. И всё же, кругом перемены.
- Да, всё меняется, но когда оно изменится?
- С тех пор, как мы все, слева направо, ощущаем духовность и плюрализм, все больше людей чувствует и пробуждение ранее скрытых качеств ангелов. То ли будет, как пишут, лет через десять...
- А как же, извини, дети? И это же, говорят... приятно?
- Приятно осознание. По данным международной ассоциации независимых медиков, количество беспорочных отцов и матерей, выявленных врачебным осмотром, растет. Здесь обе стороны, в сущности, спорят о том, что гуманно, а что нет. В любом случае, культурный мир обсуждает. Куклуксклановцев забыли, теперь все говорят - "клон". Володя вздохнул, поджёг спичку и смотрел, какая тонкая струйка дыма устремилась вверх, когда спичка погасла.
- Мне снилось, - сказала Милен, - то же, что днём. Но во сне это было нагромождение звуков, формы и цвета, большое, мерцающее нечто. Мне было хорошо, что я не чувствую никакого тела, кроме прозрачного ветра; потом и он исчез. Все померкло, а затем я внезапно представила себе, как лечу, головой вниз, в пролет лестницы. Утром я впервые плакала, что проснулась одна.
- Тяжелая амнезия, - сказал Володя, - предшествует прозрению. Утром я понял, что коньяк придуман алхимиками, и не было никакого камня. А он горек и изнутри обжигает, заставляя смотреть вокруг, как пылает незримое, оставляя стекло, а потом ничто. Любовь, эта штука с падающим моноклем, как мне кажется, требует отдельного разговора.
- Но объясни хотя бы, почему остаешься один. Один потом становится на карачки и убегает в лес, другой рулит к небесам, и только убийца зовет и манит, как будто такое бывает счастье.
- Ни в одной колоде, - сказал Володя, - игральной или гадальной, нет карты "убийца". Никто не напишет философию безнадежности. Нет таких карт, которые бы давали полный расклад, и нет у астрологов схемы, способной стать точной картой. От взгляда на этот, одному и для бесполезного предназначенный, чертеж, любой падет мертвым. Мысль ищет пользы, а не познания. А что смерть? Страшит не сама смерть, а мысль о смерти. Все поменялось местами: где, казалось, поражение, окажется победа.
- Я видела, как самка Чёрной вдовы жрёт самца, чтобы рассыпаться тысячью паучков. Я смотрела, как самурай на пикирующем истребителе врезался во дворец возлюбленного императора.
За мостом, в пепельном зареве чернела мечеть среди деревьев, дворцы и дорога из светлячков, уводившая проспектом в сторону мира.
- Я вспомнил пророков, - взял ее за руку Володя, - как твердо, неотвратимо они шли к крушению и гибели. Умер ли Рас Тафари, Черный Христос на Соломоновом троне, в горах, расстрелянный? Не тогда ли начинается империя, когда достигнув физических пределов, она рушится, как вавилонская башня, расходясь безгранично? Война магмой пылающих ручейков уходит под землю, чтобы, прорываясь в вулканических толчках, дать ей новую кровь. У меня в глазах полыхало зелёное. Гадатель √ убийца, когда находит чужую судьбу, и самоубийца, когда узнает свою. Милен чертила жемчужным ногтем батистовую скатерть, пока за круглым столом горел чай, негр и белый крутились синкопами на экране, совпадая в один профиль. Когда она взяла его руку, идти танцевать, то заметила перстень, который змеей шел по среднему пальцу вокруг головы рыбы.
- Любовь, - улыбнулся он ей, - обречена на летальный исход, уже тем, что никому не интересно знать, что будет потом.
- За победу Хусейна?
- Купи мне, Боже, Мерседес Бенц.
На улицах Ревеля прошел туман, и весенняя вьюга опрокинула над городом чернильное небо в пробоинах звезд. Мимо закрытых кафе и затухающих окон бежит рябь по воде, а над ней луна высоко в кружевных, папиросных тучах. Тёмная арка, корабль с гирляндами застыл на ветру, не качаясь. В крытой террасе, нависшей над пахнущим полуночным светом Милен и Володя танцуют среди толпы и столиков. В баре светилось от электрической пыли, а бесподобная Диаманда Галас пела душераздирающим декадансом, содрогаясь всем телом от каждого прикосновения к клавишам рояля. Милен ближе и ближе кружилась к Володе, чувствуя, наконец, твердость и очертания. Они-то и вернули её на место к рюмке с коньяком за столиком.
Ксаверий принёс ей цветы, откуда-то взял, сколько мог унести и сложил у её ног в порыве.
- Боже, как трогательно! Спасибо. Откуда столько?
- Вы самая прекрасная женщина, которая когда-либо увлекала.
- Ну, не преувеличивай, право.
- Но Вы уже больше не вернётесь? - почти безнадежно спросил Ксаверий.
- И не захочет, что бы её проводили, - вздохнул Володя.
Она молчала, глядя на обоих, подумывая, лишь бы не напиться, оттого, что так бывает.
- Что сделаешь, - сказал Ксаверий, когда они уже шли каждый к себе домой, вдыхая летнюю изморось, по каналу. - Я же не решился ей тогда прямо сказать, как сильно её хотел. Сказал только, что я - идиот, ну, в хорошем понимании этого слова и был, разумеется, понят неправильно.
- Ну, ты даёшь!
- Что ты, я разве не понимаю, кто же до этого бывал у неё. А, может какой-нибудь нувориша пускал её по кругу.
Для этих скотов это же так естественно.
- Кто знает. Кто бы он ни был, мы знаем теперь, что, словами поэта, именно там он узнал нечто лучшее.
Глава №163
Он видел как катер с человеком с чёрной бородой отправился вверх по реке за сумкой, набитой доверху деньгами. О сумке узнали и другие к ряду, но на берегу больше не было плавсредств, на которых могли они устремиться вслед за чернобородым и постараться опередить его в погоне за деньгами. Весь берег порос мхом буро-зелёным и ярким. Гладя его - единственное наслаждение, которое он испытывал, смотря вслед чернобородому с сумкой набитой доверху деньгами.
Глава №164
Синтетический герой. Вектор силы и направления. (И вектор в голве.) Подошла и обняла его. Стояла, видел её профиль. Один лишь раз только сама взглянула на него. Красота дамочки как нечто само собой разумеющееся. Присмотрела, высмотрела. Вернисаж. Не так уж много мыслей в голове. Успех эксперимента. Окрылённость восприятия. Одномоментность. Растаявшая грёзой. Утро перерастающее в день, с восходом солнца становится теплее. Невзрачность множества людей. Поскольку сам он человек. Прельщают пагуба вещей и краски на лице. Бессмысленность. Но как же быть? Там где сидит решётки на окне.
Глава №165
Сфинкс встретил приятеля. Погода выдалась ненастной. Людей не было по обе стороны мостовой. Стал идти дождь. Капли падали прямо вниз. Пальто напоминало шкурку на крысах.
- Апельсин хочешь, - вытащил он портсигар.
- Давай, - достал из карманов руки приятель. Одет он был в чёрную кожаную куртку, а на голове у него была шапочка. Сфинкс бросил спичку, спрятал портсигар, стал курить жадно, достал апельсин и отдал приятелю.
- Чем будем заниматься?
- Не знаю, - пожал плечами Сфинкс.
С мокрых фонарных столбов стекали струйки опреснённой воды.
Шли они втихомолку посредине мостовой. Сфинкс держал голову прямо и всё видел .Видел, как струйки опреснённой воды стекали с оконных стёкол. Видел как окна домов поразительно похожи. Видел цвет пальто на нём похож не только на шкурку крысы, штукатурку фасадов можно было принять за своего.
- Кто-то покрасил столбы в чёрный цвет.
- Ну.
- Козлы! - возмутился Сфинкс .
Они смотрели по сторонам.
- Мало того что булыжник чёрный, так ещё и столбы!
Они пришли почти что в самый конец мостовой и остановились, потому что идти было некуда. Тогда они пошли обратно. От прогулки не осталось и следаю Дождь мало-помалу накрапывал. Сфинкс поворачивал голову и смотрел то на небо, то на окна, то, вдруг, на женщину в окне, что выглядывала из-за штор и пряталась словно пристыженная школьница. Ему представилось, внутреннее благородство не позволяло ей высунуться полностью. Он толканул приятеля легонько, указуя тому на женщину, но она тотчас же спряталась.
- Покажется! - многозначительно произнёс Сфинкс. Что-то подсказывало ему, что как не благородна она, что что-то тут не то; она влюблена, что снедающее её любопытство всё же сильнее аристократического воспитания, иначе, не высунись она уже трижды.
- Смотри! - возсиял Сфинкс. - Вон она!
И они оба как по команде обошли торговые ряды, повернули во двор, вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице на третий этаж каменного дома.
- Вероятно, вот это её дверь, - в потьмах произнёс приятель.
Он один раз позвонил. Дверь долго не открывали.
- Кто там? - послышалось за дверью.
- Это мы.
- Кто "мы"? Что вам нужно?
- Мы увидели вас в окне; мы видели как вы выглядывали и сматрели на нас в окно.
- Да, вы красивая, мы бы хотели с вами познакомиться, - перебил Сфинкс приятеля.
- Вы что, дураки, ребята? Идите, чтобы не было неприятностей.
Сфинкс с приятелем переглянулись и, чтобы не привлекать на себя внимание соседей, поникшими стали спускаться по лестнице. Вышли они назад. Дождь мало-аомалу накрапывал.
- А может на мост сходим?
- Поздно уже, пора расходиться, - сказал приятель, высматривая скудное убранство двора.
Сфинкс тоже стал смотреть по сторонам, но ничего интересного так и не обнаружил. Всё было скрыто от посторонних глаз и, казалось, таилось где-то там за стенами. Когда они вышли на улицу и прошли ещё немного, то посмотрели на окна в надежде увидеть ту женщину к которой они заходили, но её там не было.
- Может на кофе сходим?
- Поздно уже, пора по домам, - ответил приятель. - Будут ещё выходные, я в ту субботу не работаю. Можно будет на мост сходить, пофотографироваться.
- Хорошо, я плёнку уже зарядил, так что пофотографируемся.
Глава №166
В один из дней было решено создать "Партию Прекрасных Людей". На вопрос к партии: "Почему в ваших рядах отсутствуют женщины?" последовал ответ: "Исключение составляют женщины, редчайшие представительницы которых сочетают в себе мудрость и красоту."
Глава №167
Всякое тягостно и томительно переживаемое чувство об утраченной возможности. Иногда какая-нибудь мелочь, обстоятельство укажут на по-настоящему значимые стремления твоей души и то, чему посвящалось всё время твоей жизни, вмиг утеряет вес под сокрушительным ударом внове обретённой истины. Моменты эти редкие, развеются дымом несбывшихся грёз, а душа изольётся тогда слезами от невыносимой тоски по утраченной возможности.
Глава №168
Унаследовав всё непредсказуемо волшебное, он вышел из-за угла.
Глава №169
Гектарев встал, отряхивая руки от земли.
- Далеко ли до вашего участка?
Ира в недоумении перекривила рот. - Километра четыре.
Он сел обратно. Ему вдруг захотелось сейчас с размаху плюхнуться в затопленную водой траву прямо на клумбе и ни о чём не думать. Утром, когда он проснулся, ним вдруг завладел приступ смертельного одиночества, словно все, кого он знал, умерли. Поэтому Гектарев решил встать чем побыстрее и сразу же окунулся в начавшийся день. Хандра которая овладевала ним при первом же взгляде на дикий виноград, отбрасывала его на изсходную позицию, с которой взять лысые горы сходу было уже куда труднее, если вообще ему это удавалось и он не возврвщался домой в полном расстройстве и отчаянии.
- Какие девушки тебе нравятся? - поинтересовалась Ира.
Гектарев долго не думал, утупился в одну точку.
- С виду красивые, а на вкус - гадость.
Это была та правда о кторой никто не знал, и даже он боялся признаться себе в этом. Ира оказалась понятливой девушкой и не стала расспрашивать его дальше. Плюс тебе, подумал про себя Гектарев.
- Вот, - достал он и протянул Ире аудиокассету, которую он купил в магазине.
- Запишешь?
- Хорошо, - ответила Ира.
Гектарев мечтал встретиться с Лидией Вертинской* и поговорить с ней о чём угодно, ну хотя бы ни о чём, лишь бы встретиться с ней и поговорить очём угодно. Её коварная как опасная бритва красота тяжёлым магнитом притягивала к себе и заставляла цепенеть от ужаса липкой любви каким-то запредельным образом, объяснения чему небыло ни у одного оператора сцены. Пожалуй, вспоминал Гектарев, подобное непостижимое происшествие он испытал в детстве, когда малышём пришёл вдвоём с бабушкой в тёмный чулан за квашениями. По земляному полу были проложены доски, чтобы по ним пройти и не оступиться в воду. Бабушка жгла спички, от этого темноту на мгновения озарял свет, был виден небольшой участок пола, по которому можно было пройти дальше. Гектарев ещё не знал, кем работал его дедушка, ему казалось, что дедушка был шофёром. Во дворе с обратной стороны дома, кудой они прошли в длинный чёрный чулан, лежала огромная износившаяся покрышка от трактора с насыпанной в неё чёрной землёй, в котором росли "братики". Там в чулане, посередине пути была бочка "без дна", закопанная на три четверти в землю у самой стены. Когда он заглядывал в неё, дна он там не видел, а когда бросал в неё камешки, всплеска не происходило. Что-то отсвечивало там в глубине. От страха у Гектарева сжималось сердце и уходило в пятки. "Не смей, уйди от бочки, а то ещё туда провалишься! Никто тебя уже потом не найдёт, - говорила бабушка.
- Провалишься и умрёшь. Уйди, там смерть живёт!" Надолго запомнил Гектарев тогда ощущение страха, когда заглядывал внутрь бочки и сторонился её как самой большой жути на свете... Потому-то и тяга у него к ней была чудовищная. Он ничего не мог с собой поделать, трясся в ужасе, но неукротимо стремился снова заглянуть в бездну.
Лидия Владимировна Вертинская - российская актриса.
Глава №170
Не ты создал свою жизнь, но тебя родили. Ты не помнишь, откуда ты взялся, но тебе рассказывали. Оставь тебя одного на планете в бескрайних просторах космоса - ты с ума сойдёшь, может и не от осознания того, что сам остался, но от осознания, что умрёшь, и жизнь на тебе завершится. Звенит высокая тоска, необъяснимая словами, не потому, что сердцу больно, а потому что есть оно.
Глава №171
"Дворец пряток"
В этом дворце большие лестницы были повсюду. Они уводили в разные стороны, коридоры. Бежать по ним, чтобы спрятаться, затаиться.
Глава №172
В ту пору, здесь, на этой выложенной гранитом площади погибло 4,5 тысячи американских солдат. Их расстреляли прорвавшиеся студенты из ополчения сербской освободительной армии.
Глава №173
Действо, учинённое Савелием на склоне поля, это театрализованное представление возымело действие, он пробирался по подмосткам сцены и испытывал в этот миг неуёмную радость. Зрители, погружённые в гигантскую феерию музыки, всевозможных движений были ошеломлены. Медали на лацканах передовиков колхозов и совхозов подпрыгивали и звенели. Вместе с располневшими розовощёкими жёнами они, порой, негодовали. Не переборщил ли он? Нет, не переборщил. Получайте! - радовался в душе Савелий. Пускай получают! Ему было то страшно, то весело.
Глава №174
Временами, очень редко, ночью к нему приходило странное ощущение сомнения во всём, что с ним происходило. Его жизнь, тот.
Глава №175
к вопросу о Тереховой*
Будет печаль к нему нежна. Поезд "КИЕВ-МОСКВА" увёз от него его счастье. И всё. С этой болью останется жить. Эту боль в себе таить. Ему казалось, ничто не проходит бесследно. И то, что он вот так вот стоит рядом с ней сейчас, сию минуту, тоже, казалось ему, где-то запечатлевается в информационном поле. От хлынувшего на него счастья он потерял голову и ничего не соображал. Он плыл по воле волн, отдавшись природе природы. Он смотрел свой фильм и от осознания того, что стоит рядом с
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №176
Жила курочка под кровлей сеновала,
Пока не повстречала петуха.
Он как эту курочку увидел,
Сразу изменил свою походку.
"Пойдём, курочка, погуляем!"
Курочка пошла.
А петушок подставил ей подножку
И поломал всю курочке причёску.
(Песня северокавказского боевика, перехваченная по рации "ОМОНом" в аргунском ущелье.)
Глава №177
Теперь я знаю: если Бог не даёт самому пострадать, то он даёт чужие страдания и ими болеешь как своими.
Глава №178
Представь, без права переписки, с одного только раза начался безисходный кризис, процесс. Она привыкла и он тоже. Красота больше не восхищала, каково бы ни было ухищрение, но не восхищала. Зелёные заросли травянистых растений цвели жёлтыми цветами и соцветиями. Сквер был заброшен и стар.
Глава №179
Что мы знаем про истинную красоту и про истинное чувство прекрасного? Господь сотворил всё совершенным и самое главное, сотворил человека - венец всему творению, чтобы он жил в этой гармонической красоте, пользовался ей и через неё приближался к своему Творцу. В раю красота чувственная объединялась с красотой духовной, потому что там человек не только наслаждался физическими благами, но и наполнял свою душу непосредственным разговором с Всемогущим Богом.
Однако человек утратил блаженную райскую жизнь, своим грехом - непослушанием, он заменил благодать Господню ни на что. Потому и старается человечество своими силами заполнить эту пустоту, создавать то, что могло бы напоить жаждущую душу. Человек порождает культуру, как способ возрождения рая в душе, он создаёт музыку, искусство - всё, что обновляет в нас высокие чувства. Но всё-таки в основе того или иного шедевра лежит не поиск истинной красоты, а просто-напросто удовлетворение своих запросов, чувств, желаний, а кое-когда и своего самолюбия и гордости.
Какая же она - истинная красота? Перво-наперво, настоящая красота не кичится, не орёт, не взрывается, а умиротворяет. Вспомним видение пророка Илии: ⌠Перед лицом Господа дул ветер сильный, что срывает горы и ломает скалы, но не в ветре Господь; а по ветру - землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра ("гласхлада тонка") - и там Господь. (3 Цар. 19,11-12) И только там, где Господь, там настоящая красота, только то, что сотворено чистым сердцем.
01.01.2003г.
Глава №180
Их первая ночь. Он запомнил её на всю жизнь. Персей боялся опростоволоситься, его мизерный мужской опыт был совсем не триумфальным. Но Андромеда оказалась терпеливой, невероятно сексуальной и очень умелой, и он впервые почувствовал себя настоящим мужчиной. Чувство благодарности вместе с безоглядным обожанием он испытывал к ней на протяжении двух месяцев. Когда Персей смотрел на свою девушку, увешанную бриллиантами как новогодняя ёлка игрушками, на свою ненаглядную Андромеду, тяжело, по-королевски вышагивавшую в модных лаковых туфлях на платформе, он искренне, от всей души любовался ею. Чувство благодарности пополам с безграничным обожанием способно наполнить любовью греховную пустоту нашей души, обезображенной фетишем лишь на короткое время.
Глава №181
Закопать тебя в землю -
Ни много, ни мало,
Уничтожить, убить,
Извести на корню,
Чтобы больше Навек не ходил никогда,
Закопать тебя в землю -
Мать твою!
(намерения фашистских солдат)
Глава №182
Феномен фотографии состоит в следующем. Независимо от того, кто или что изображено на снимке (от изображения, помещённого на снимке), чем меньше мы имеем информации о внутренней духовной сущности изображения, тем неоценимее значение имеет здесь ассоциативно-галлюцинаторное представление - домысел, что вежливо наполняет сущность изображения. Иными словами, отсутствие качественной информации об изображении оказывает неоценимую услугу. В таком случае имеем дело с наполнением некоторой формы нашим сугубо личностным, что превращает снимок в потаённое зеркало, в котором видим наполненность формы, наполненной нашим содержанием, что отстранённо (создано не нами) естественно, приемлемо для нас на внутреннем уровне, но видимо на снимке. И мы не можем понять, что нас тянет, заставляет любить именно за скрытой формой нечто сугубо родное. Ассоциативно-галлюцинаторное представление заставляет, наполняя снимок подсознательно, выделять любовь.
лето 1997г.
Глава №183
"Удивительно!" - произнёс Мересьев. Коридорам и комнатам не было конца. За комнатой был ещё один коридор, от которого расходились ещё комнаты в разные стороны. Воодушевлённый Мересьев не скрывал восторга ещё и потому, что, наконец, решил побывать в гостях у приятеля. Ошкуренное дерево, свежевымытый коридор. За комнатой была ещё одна. Мересьев прошёл дальше, и снова очутился, но уже в другой комнате, по которой прошёл, и вышел в ещё один коридор с точно такими же комнатами, и все они были деревянными со свежевымытым только что полом. Металлическая кровать на резиновых пробках была с любовью застелена. Её отражение мало-помалу ослабевало на свежевымытом полу, а от перины с подушками пахло мятой и ванилью. Землянка, к которой Мересьев привык с детства, казалась ему на фоне всего этого благоухающего жилища такой убогостью, что он даже, чуть было, не обиделся на приятеля, и ему захотелось уйти, сесть на автобус и уехать, за то, что тот женился на девушке, как оказалось, из богатой семьи. С тех пор как он не виделся с Зосей, он избегал знакомств. Каждое новое знакомство отодвигает прежнее.
Фашисты могли передохнуть. Выдалась долгожданная минута взорвать памятник Минину и Пожарскому.
С тех пор как всё больше девушек стали записываться в партизаны, а партизанские отряды превратились в партизанские деревни, гитлеровцам легко стало обносить их проволокой и помечать номером. Изменилась и сама тактика врага, на что с болью и неоднократно указывал Мересьев командирам партизанских отрядов, но его переставали воспринимать всерьёз. "Ерунда! - говорили одни. - Не тот немец за человек, что б на любую нашу хитрость отвечать своей непредсказуемой глупостью". "Сказано ему идти свиньёй, вот он и идёт!" - говорили другие. "Да где эти немцы?! Где?! Их же с весны никто не видел!" - говорили третьи и уходили с мешком сахара.
- Да послушайте, - не унимался Мересьев. - Они же нарочно нас обходят! Им же силы распылять не выгодно. Да если хотите знать, они сейчас Алма-Ату штурмуют! А вы тут.
Красный штабной карандаш треснул и переломился в руках у Мересьева.
- У американцев атомная бомба уже есть! Забросают вас такими же! - в отчаянии воззвал Мересьев и выбежал из избы.
"Чего? Какая бомба?! - смеялись красные командиры. - Что он сказал: ясная, грязная, асная, классная? Какая? Аа-а, красная! Красная!!!"
- Знаешь, мне не поверили, - вздохнул Мересьев и друг открыл перед ним дверь в ещё одну комнату. Тут не было ни окна, ни света.
- Тёмная.
- Шо?
- Тёмная, - повторил Мересьев.
- Чому тэмна? - удивился приятель. - Для стариков, наверно? Тут старики живут? Мама - папа? Пенсионеры?
- Та ни. Це кимната, якщо комусь нэ выстачыть.
- Что "нэ выстачыть"?
- Ну, якщо комусь раптом лижка нэ станэ, то ось тут...
- Аа-а, - протянул Мересьев уже в коридоре, любуясь своим отражением на полу.
- Выбач, - любезно сказал приятель, - ты поки що роздывляйся, дывысь.
- Хорошо, - отозвался Мересьев в другом конце коридора.
Убранство резных комнат, от которых пахло мятой и ванилью, было чуждо Мересьеву. Несколько раз он возвращался в одни и те же комнаты, но не из любопытства, а потому что блудил. В самом деле, комнат было много, усадьба напоминала, скорее всего, корабль с его деревянными каютами, теплоход, на котором Мересьев уплыл из школы, прихватив с собой учебное ружьё прямо с урока по начальной военной подготовке. Уроки труда его вообще не вдохновляли. Делать горшки для первоклассников - это слишком для неуёмного пытливого полного сил и энергии молодого человека. К тому же корабль захватили сепаратисты...
Главарь - чернобородый чеченец, замеченный ещё в школьной столовой, приказал всем не двигаться. Пассажиры были немедленно оповещены. Его чёрная борода, переливавшаяся вороновым крылом, завладела умами команды, капитан снял перед ней свои штиблеты и, повинуясь приказанию, больше не брался за штурвал. Теплоход шёл по воле волн. У самого синего моря.
С мели корабль так и не сняли. Начавшийся было таможенный досмотр, так и закончился, не начавшись. Это потом уже Мересьев дал расписку о хорошем поведении... Засушливые районы, акациевые цветы. Хорошо, что винтовка оказалась лежать на илистом дне. Патроны-то к ней одолжил Мересьеву чернобородый чеченец. Попробуй, докажи потом, что это не его рук дело! Да и не любил Мересьев оправдываться. Чуть что - психанёт или плюнет жестоко.
Индейцы ему понравились. С ними у Мересьева всё как-то быстро сладилось. Вместе у белых миссионеров мешки с глицерофосфатом отнимать стали, а укрывались в гранатовые рощи, посаженные Зертой в пойменной низменности, уходили с них по склонам гор.
Влюбился Мересьев в Зерту, хоть и ненавидел фашистов за то, что они его семью расстреляли и на родину его напали.
- Сильней любви в природе нет начала! - сказал ему однажды за трубкой мира вождь краснокожих.
- Но честь её - верховный ей закон, - опрокинулся на спину в индейских одеждах Мересьев.
- Вот что, - задумчиво сказал ему вождь племени за "трубкой мира" - на-ка, вот, - достал и протянул на память книгу "О вкусной и здоровой пище" Мересьеву, - пригодится, особенно в подарок твоей возлюбленной.
- Безумное, нет спору, и благородное решение, - сказала Зерта, перелистав книгу и возвращая её Мересьеву.
- Это тебе, - удивился он.
- Здесь много мясных блюд, - возразила Зерта, пригладив волосы.
Мересьев смотрел на неё с недоумением.
- Мы, немцы - не любим готовить.
Она встала, поправив юбку, осмотрелась.
- Да и как я буду готовить? - она посмотрела на свои длинные безупречно очиненные ногти, покрытые фризуром со свастикой.
- Нет, - сказала она, - даже не мечтай! И я такая, какая есть. Ты, кажется, меня ведь такую любишь? Она улыбнулась. - Ну, не грусти. Я не люблю, когда ты грустишь.
Она взъерошила ему волосы.
- Я, к сожалению, по большей степени всегда грущу, - отвечал Мересьев.
- Ну, хорошо, люблю, конечно, и такого, но немножко. Нельзя же всю жизнь вспоминать о том, какие мы - немцы, нехорошие, напали на вашу страну. Так было нужно, пойми. Ни ты, ни я в этом не виноваты. Ведь ты, такой как есть и я такая, какой я тебе нравлюсь. А я ведь тебе нравлюсь, правда? Ну, перестань дуться, право, а то мне взаправду начнёт казаться, что я для тебя ничего уже не значу.
- Значишь, - процедил он сквозь зубы, взглянув на неё исподлобья.
- Ну, хорошо, - взяла она его за руку и прислонила его ладонь к своей щеке.- Не стой, скажи, как ты меня любишь или поцелуй.
Мересьеву трудно было сдержаться, чтобы не поцеловать её в губы. Книга выскользнула на асфальт. Стальная ограда ко дню Германии была побелена, так что они даже испачкались, прислонясь к прутьям в поцелуе.
- Стой, подожди, - оттолкнула она Мересьева, - ну вот, кажется, испачкалась.
- Ерунда, какая, - вспылил Мересьев. - Да, хорошенькая ерунда. Гер увидит - не сносить мне головы.
- Давай вечером увидимся, - воспылал Мересьев.
- Нет, не получится вечером.
- Да что?!!!
- Ну, ты что?! День Германии, конечно! Я приглашена на оперетту. Но тебя я тоже проведу.
- И надо бы рассердиться на тебя, да не в мочь, - сплюнул Мересьев.
- Но только я с тобой в ложе быть не смогу, сам понимаешь.
- Да ладно, я может, вообще не пойду, скорее всего, наверное.
- Ну, решай сам. Увидимся! - крикнула ему напоследок Зерта.
Рядом росла черёмуха, и плёлся дикий виноград. Сука, думал Мересьев, красивая породистая сука, каких свет не видывал. Мечтал о ней и днём и ночью. Товарищам говорил, что идёт на задание, что бы ни ждали. Те, понятное дело, к бою особо не готовились; а за полдень шли хором с песнями по минному полю, которого, по видимому, не должно было оказаться - ведь на задание ушёл сам Мересьев.
Вообще, часто теперь партизанам приходилось туго. С тех пор, как Мересьев полюбил Зерту, группа за группой, отряд за отрядом успешно побеждались фашистами, партизанские семьи вылавливались с собаками и отправлялись в Гренландию. Большинство деревень и посёлков теперь пустовало. В них располагались полицаи, бляди и раненые фашисты. На Мересьева некоторые из врагов теперь смотрели, чуть ли как не на своего.
- Хороша фашисточка? - глумился топыроухий полицай над Мересьевым, ведший как-то его на допрос в сельскую комендатуру.
- Рот закрой! - огрызался Мересьев.
- Шагай, шагай! Шлёпнуть бы тебя, сволочь большевистскую, да уж больно фашисточка о тебе беспокоится, нужен ты, видать, им больно.
Глава №184
Когда Раскольников сел в маршрутное такси, то расплатился с таксистом мелочью. День выдался туманный. Нужно было стремиться гриппом не заболеть. Многие люди теперь болели, но такси оказалось пустым. Он врал последнее время, лишь бы остаться в покое. Всё-таки мир тесен, думал Раскольников после встречи с одноклассниками накануне дня встречи лета с зимой. Он несказанно обрадовался, даже переспросил дважды, ушам своим не веря, ещё раз обрадовался, а поначалу даже не верил. Оказалось, любимейшая учительница русского языка и литературы Ирина Васильевна Петровская здесь же где и он, в городе, а он-то думал, что она уехала навсегда, и он её больше так и не увидит. Ведь она уехала на заработки в Монголию ещё в школе и адреса своего не оставила. Раскольников так сильно об этом переживал, потому что она была женщиной его грёз. "Вот на такой я бы женился!" - мечтал он тогда.
Глава №185
В дождливый день, из тех, которые бывают летом, Шуганов и его друзья шли по улице в перерыве между дождём. Все купили булки, ели и смотрели по сторонам. "Смотрите, будто это и не дождь был, а рубиновые россыпи", - сказал Шуганов. С крыш и листьев деревьев катились драгоценности, нужно было только подставить руку, чтобы набрать их целую горсть. Красивейшая из женщин была ещё и чрезвычайно умна. "Смотрите, какие уроды ходят по городу!" "Да, пора, как видно, создавать партию прекрасных людей", - развил мысль друг. Все так сильно смеялись, что чуть не опрокинулись навзничь. "Панк! - закричал Сергей, узнав со спины знакомого. - Па-а-анк!!!" - орал он на всю улицу в спину Шуганову, маячившему в толпе с булками и приятелями. Все довольно широко разбрелись по центральной улице. И у каждого из приятелей была одна цель - попасть на концерт панк-рока в местном планетарии. Здание планетария давно уже не использовалось по своему прямому назначению. Людей интересовало их собственное благополучие, а не какие-то там планеты. Жизнь била ключом по башке, в погоне за деньгами, сулившими благополучие, изобиловала чередой повседневных прблем, которые обостряли чувство реальности. "Реальность это иллюзия, вызванная отсутствием алкоголя", - заявили панки в интервью местному телевидению, обхаркав и обплевав телевизионную камеру. "У каждого из нас свой взгляд на вещи, а кто-то соглашается с общепринятой точкой зрения, - огорошил Шуганов вдовесок перепуганную тележурналистку, - навязанную ему извне." "Да вы просто свиньи, а ещё строите из себя продвинутую молодёжь!" - крикнула она им вдогонку. Гром прогремел над головами, в порыве ветра заморосил мелкий дождь. Дождь шёл не переставая.
Глава №186
Между аудиторией и лекторской трибуной был налит ров воды. Вода была подведена из пролегавшей рядом соседней реки. Выйдя из аудитории, сразу за кирпичным забором открывалась панорама зимней степи. По окончании лекции студенты сложили тетради, спустились вниз и шли мимо рва из аудитории. Среди прочих по берегу шла и Татьяна Пельтцер* с батонами, торчащими из авоськи. Офицеры царской армии, инженеры, кадеты и простой люд, решив, что вода на реке замёрзла, высыпали на лёд. Он с ужасом смотрел, как крошится наросший торос, ломаемый сапогами и шинелями. Тонкая корка льда прогибалась, играла волнами под ногами и могла в одночасье проломиться в любом месте. Безумцы, думал Красильников, мало им Порт-Артура и Цусимской бухты! Нет, по-видимому, ничему история людей не учит. Не успели выйти на лёд все, как в одном месте послышался зловещий треск, лёд проломился, и двое офицеров погрузились в воду, то в другом. Кто был рядом, стали с криками разбегаться, наталкиваясь, друг на друга. То в одном, то в другом месте, где людей оказывалось слишком много, все моментально проваливались. Больше всего провалилось у самого берега. Вытащили под руки из студёной воды на берег мокрого попа-расстригу. Когда грудь попу растирали спиртом, он жутко матерился.
Татьяна Пельтцер - российская актриса.
ноябрь 2002г.
Глава №187
Надо было позвонить. Вот надо было позвонить, вызвать такси. В прыжке можно установить рекорд. Рекорд ставить - нужно становиться школьником. За стеной из белой извести, как положено, оштукатуренной. На самом деле линии нет. На самом деле - граница того или иного. Из чего создаётся впечатление линии. Если так - не будем разводить дочерей. Навчився сидЁти на гойдалцЁ на всяких психоаналЁтичних бесЁдах. Никто никому не нужен, а именно, правда. У Розы Иосифовны было с лихвой времени всласть валяться на солнце.
Глава №188
Вода грамотно стекала по накрытой оцинкованной жести крыше. Дождь барабанил как из ведра. Потоки воды, с шумом налетая на изломы, распределялись равномерно, устремлённые вниз. Первый раз за всю жизнь удалось что-то сделать собственными руками.
Глава №189
Мельчаков уже выходил из центрального универсального магазина, когда ухоженная женщина лет 35 - фотомодель в прошлом, в красной кожаной куртке вышла за ним по лестнице. Едва он вышел на улицу за ней из дверей, набежали тучи, и небо пронзили первые молнии. Сорвавшийся ветер растрепал ему воротник, он успел зубами ухватить шарф. Она уходила всё дальше и дальше, не обращала ни на кого внимание. Он не мог ступить и двух шагов. Зонтик упёрся в ветер, и невпротык стало, как бы он ни тужился догнать незнакомку. Вот, с такой бы я залёг на "капремонт", подумал Мельчаков, теряя её из виду за стеной дождя.
Глава №190
Красильников задумался, уставившись вдаль поверх кирпичной стены пустой аудитории, и так просидел какое-то время. Вскоре отвлёкся на девичий смех, гулко наполнивший аудиторию. За скамьи ввалилось несколько студенток, которые поневоле привлекли его внимание. Они хохотали, в руках у одной был профессиональный фотоаппарат. Дайран откликалась на малейшие призвуки в её сторону. Девушки живо обсуждали какую-то историю. Дайран очутилась возле Красильникова. От неё пахло свежими цветами и соцветиями. Взмахом ладони она перебросила свои витые волосы назад. Дайран навела на Красильникова фотоаппарат. Он смотрел на чёрную помаду у неё на губах, приверженицей которой она, по-видимому, была. "Улыбнись, да улыбнись же!" - призывала Дайран Красильникова, компонуя его в видоискателе профессионального фотоаппарата. Утреннее солнце светило ему в контрафорс. Не известно, какие фотографии могли получиться, но Красильникову было приятно. Белый свитер грубой вязки Дайран контрастировал с витыми волосами, отливавшими вороновым крылом. Утреннее солнце начинало уже пригревать. Иней искрился на солнце. "Представляешь, пошла сегодня на сессию, а курсовую забыла дома, - говорила ему Дайран за стаканом молочного коктейля. - Пришлось возвращаться, а там дверь захлопнулась. А у меня ключей нет. А хозяйка на работе". Дайран откликалась на малейшие призвуки в её сторону. Красильников поглядывал на её длинные ногти, покрытые чёрным лаком. Ему хотелось побыть с ней ещё какое-то время, даже захотелось предложить помочь ей открыть захлопнувшуюся дверь в квартиру, но передумал. Встал из-за столика летнего кафе и зачем-то оставил её одну. Вскоре оглянулся в её сторону, пытаясь запомнить её такой, какой она для него была, но Дайран уже не было. Он повернул обратно к столику, но ни Дайран, ни подруг, с которыми она была, нигде не было. Красильников побежал, но не знал, где её искать даже, ведь адреса у него не было. "Дайран, Дайран" звучало у него в голове. Красильников ещё раз осмотрел всё кругом, но Дайран нигде не было. С досады Красильников поплёлся прочь с площади на троллейбусную остановку.
ноябрь 2002г.
