Глава №1
За что нам нравятся женщины: за то, как они одеваются, за то, как они выглядят или за то, что они - женщины?
Глава №2
Перед самым началом, окружив заботой и вниманием, ни мало, ни соизволив, встретить своё счастье, обычное в обыденном, медведь на катере, немцы-туристы, плёнка над поручнями, спастись на открытом пространстве, испытывая животный страх.
Глава №3
Когда наступала ночь, и всем нужно было ложиться спать, бабушка с дедушкой укладывали маленького Яшу в кровать и читали на ночь ему книжки с картинками или букварь. Порой они в шутку делили его между собой, приговаривая: "Левая ручка - дедушкина, а правая - бабушкина. Левая ножка дедушкина, а правая." Яша не любил засыпать, потому что по ночам ему снились кошмары. Чаще всего ему снился один и тот же кошмар. Огромный глаз с павлиньего пера пыливший и пульсировавший являлся ему из кромешного мрака. Он кричал, падал с перины, а потом плакал на холодном полу от ужаса.
Глава №4
Мелькнула женщина, гнавшая козу полосами насаждений.
Глава №5
Вечером приходил с работы дедушка. Яша был так рад дедушке, как никому на свете. Все тайные желания Яши дедушка приводил в исполнение: купил Яше молоковоз, револьвер на пистонах, первый ананас, газированную воду, финики впервые Яша попробовал тоже у дедушки. Вместе они играли с ним в рыцарей, в шашки, гуляли в парке, он видел ряску, ходили в цирк, на аттракционы, дедушка водил маленького Яшу в кинотеатр на балкон, и даже летали с ним на прогулочном самолёте над городом. Яша любил дедушку, а дедушка обожал Яшу.
Глава №6
Рассыпавшись по этажу школы, и одноклассники и одноклассницы все были пьяными, только Сергей любил учительницу русского языка по-настоящему. Приоткрыв дверь, он не мог долго и напряжённо смотреть, но не смотреть на неё он не мог!
Глава №7
Задумайся, всё ли сбылось?
Глава №8
Ходят девки в полушубках. Полудевки, полушубки.
31.10.2003г.
Глава №9
Цветы духа, цветы плоти.
Глава №10
Вечером возвращается приземлённое стадо людей домой. Стадо, камера.
Глава №11
Не снимайся в кино! - говорил он ей. - Только после моей смерти.
Глава №12
Ногами хлюпая по воде, они вошли в топкую рощу.
Глава №13
Мысль о том, что можно было бы посвятить себя любимой.
Глава №14
Обзор, приспособление, последний герой, песня, ни свой, ни чужой.
Глава №16
Про себя скажу, что уже не "А" (здесь о возрасте).
Глава №17
Я не был нужен этим людям. А тем, которым нужен, - не был с ними рядом.
Глава №18
Мечта стать одуванчиком не покидала его даже тогда, когда он сидел на ящике с боеприпасами.
Глава №19
- Жениться мне или не жениться?
- Не женись.
- Почему?
- Потому что спрашиваешь.
Глава №20
Шла вся в лентах, праздничных цветах.
Глава №21
Проблема в том, что, пытаясь соотнести девушку к своему идеалу о ней, у тебя ничего не получается. Если ты входишь в комнату, и тебя кто-то привлекает, - беги от неё к чёрту!
Глава №22
Владельцам котов! Если коты будут гадить на площадках, то они будут вытравлены.
Глава №23
Предвидение былых событий радует куда больше некоего поэтажного местоположения. Отношение к почерку нежное, трепетное, нет никакой уверенности, но глаз привыкает и образует зеркало. Я использую избирательный фактор. Всё, к чему можно стремиться, есть на самом деле образчиком. Предаваться, значит предавать. Искристый снег Снежной Королевы, бушует завирюха. Её глаза неправильной влекомой формы. Вы не должны, но и не хотеть невозможно. Музыка хороша как воздух, и не понимаешь, как хороша. пока. Истолкование есть толк, к которому необязательно стремиться. Кто истязует сокровенные мечты, через несколько лет может или не может. Вообще, несколько строк о том, что же такое необходимая сторона местилища. Вне всеобщей радости. Я верю, я знаю. Твой главный очерк о почерке. Двадцатый год - пора невзгод. Пора о том, что само по себе тревожит мой светлый образ. Это только начало начатого письма. В целом же их поток не ослабевал. Твой главный козырь, но нет такой боли, которая бы не прошла. Ко всему должно быть проявлено должное внимание. Этот долженствующее правило работает и должно проявляться в середине пути. Хочешь или нет, но серебристая, мощёная булыжником площадь переживёт или пребудет нас. Печаль. Грусть-печаль, тоска облаками над седой пустынной средою. Кто изжёг свой главный букетик? Никто, бо никого и нету.
Глава №24
к вопросу о Тереховой*
Маленький Яша, в гости, к бабушке которого иногда приходила Маргарита Терехова, и они о чём-то разговаривали обе в гостиной, всегда был напуган приходом этой женщины. Он убегал и прятался от неё в соседнюю комнату, как только неожиданно она вдруг посмотрит на него. Ему казалось, что незнакомка ходит к бабушке и хочет уговорить бабушку забрать его у неё; и что всякий раз она ей что-то приносит для того, чтобы задобрить бабушку, и, чтобы бабушка, наконец, отдала его ей. Яша этого так боялся, что всегда, когда бабушка шла за ним в комнату, плакал, кричал и топал ногами, заплаканный умолял не отдавать его этой страшной женщине ни за какие деньги!
- Почему же она "страшная"? - спрашивала бабушка.
- Она страшная! - плакал Яша. - Она плохая. Я не хочу, чтобы она меня забрала. Я хочу быть с тобой!
Ночью маленькому Яше снился один и тот же кошмар. Он кричал, падал с перины, а потом плакал на холодном полу от ужаса.
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №25
Повинуясь обстоятельствам. Взгляд на нравящуюся девушку. Вероятность падения.
Глава №26
Пытаясь изобразить изображение своего детства, я понимаю, что чтобы не происходило, всё это происходило со мной, что, как это правда.
Глава №27
Я спал, но проснулся, потому что меня разбудил телефон.
- Собирайся на презентацию Володиного альбома, - сказал друг в трубку.
- Где? - спросил сонный я.
- В центре, ателье женской одежды "Зося", там, на первом этаже снимают помещение.
- Ладно, - сказал я и повесил трубку.
Через полчаса я уже был на месте. Там уже толпилось до трёх десятков молодых людей, исколотых пирсингом в разукрашенных одеждах, с причёсками, больше похожими на перья птиц, чем на стрижку. В толпе я долго не мог отыскать знакомые лица, чтобы не выглядеть идиотом, звонившего мне друга нигде не было. Спустя некоторое время, в дверях появился Володя в халате шамана с несколькими музыкантами, и "пирсинговая" молодёжь с визгами бросилась к нему за автографами на память. Затолкав меня со всех сторон, и приперев меня к стенке, обезумевшие "фаны" щёлкали фотоаппаратами и протягивали наперебой к Володе календари, бутылки от спиртного, пачки от сигарет, да и просто ладони, у кого попросту ничего не было, на чём Володя мог оставить свой долгожданный автограф. - Уважаемые "фаны" и особенно "фанатки"! - обратился ко всем через мегафон продюсер Володи. - Обращаю ваше внимание, что на улице всех ожидают два автобуса, для поездки за город на показ визуализации нового альбома Владимира Чекиста в его собственном исполнении!
За город поехали не все. Два автобуса выехали на трассу, но так как ехать пришлось довольно далеко, большинство повыходило по дороге, часть в лесу, остальные на озере, за Володей же пошли единицы. Я решил, что лучше пойти с Чекистом, чем по ягоды с теми, кого я вообще не знал. В поле я с несколькими вслед за Чекистом вошёл через разбитые мраморные ворота в итальянский дворик и стал идти по аллее из старого заброшенного виноградника. В конце аллеи я разглядел жертвенник, над которым висел мраморный герб чьего-то родового поместья. Володя заскочил на пьедестал жертвенника, а музыканты поподключали свою аппаратуру, расставленную в зарослях плюща. Через минуту мониторы и звуковые колонки взревели, громогласно разразилась музыка, а Володя затрясся в треморе. Это и была долгожданная презентация Володиного альбома.
Я стоял слишком близко к мощной звуковой колонке, децибелами мне заложило уши. От рёва музыкальных колонок штукатурка колонн сначала осыпалась, а с гроздьев винограда стали падать виноградины и скатываться под ноги...
Глава №28
Холодная вода есть и мыло было. Я должна ехать в Германию, сказала себе Зерта и удивилась тому, с каким волнением она сейчас это раздумывала: нелогично, эмоционально. "Нет, - запретил в ней кто-то. - Тебе нельзя в неё ехать. Они спросят тебя про неё. Ты погубишь себя".
Зерта снова заснула. Она спала около получаса. Открыв глаза, почувствовала себя лучше. И вдруг, хотя она и забыла, что думала про Германию, вспомнила совсем чётко: 08.05.1945г.
Вайс вёл потрёпанный "Мерседес" вверх по дороге и уже был на пути в Швейцарию, когда гауляйтер, наконец, замолчал и стал чистить от пыли китель и фуражку.
Кругом росла густая яркая трава.
Всё произошло так быстро, что они не успели опомниться, это было будто во сне, они ощутили полную свободу. Странным образом они не видели ничего особенного в том, что им невредимыми удалось вырваться. Их уже не обстреливали из пушек.
- Пойми, Вайс, мы проиграем, если ты будешь стоять на своём. Проиграют тысячи людей, которые поверили нам, которые купили акции, и продолжают сражаться, проиграют рабочие наших заводов, одним словом, проиграют немцы, немцы, наши с тобой сограждане.
Вайс не мог сосредоточиться, чего не замечал за собой раньше, в начале войны, когда сидел в конторе дядюшкиной фирмы, в небольшой фирме по продаже строительного леса и помнил любые породы дерева.
Гауляйтер говорил много, расплывчато, порой его охватывали видения: он забросал разбитый танк гранатами.
- Молодости свойственен эгоцентризм. Ты смотришь на своё "я", поместив его в стоеросовую раму, ты не хочешь смотреть на себя как на человека, который принимает участие в грандиозном деле. Ты же, надеюсь, не веришь, что я тружусь лишь ради собственного обогащения? Ты ведь знаешь мои требования к жизни: овсяная каша и чашка бульона. Я работаю, я живу во имя нации, во имя будущего Германии, во имя будущего Европы, во имя будущего твоих детей, Вайс!
- Моих детей? - изумился Вайс. - Но у меня нет детей.
- Будут, Вайс, если ради вашей жизни.
Вайс перебил его:
- Знаю, знаю: у вас есть племянница, зовут её Зерта, и ради нашего благополучия вы отдадите нам свой фамильный дом... Но вы забываете, господин гауляйтер, что в Германии теперь повсюду русские, - улыбнулся Вайс.
- Да, сейчас не знаешь, можешь наткнуться на них где угодно, - насторожился гауляйтер.
- А вот стоерос, это что - дерево? - спросил Вайс.
- Что дерево? - не понял гауляйтер.
- Стоерос?
- Какой стоерос?.. К чертям, Вайс, я отдам свою жизнь, не задумываясь ради неё!
Когда на той неделе Зерта вернулась с островов на дядюшкину ферму в Швейцарии, страшная новость ошеломила её. Только надежда на то, что случилось какое-то досадное недоразумение, какая-то фатальная ошибка, и что всё выяснится в ближайшее время, несколько её поддерживала. Ведь известно, что и у них бывают тяжёлые промахи и ужасные ошибки, силилась она успокоить себя, стоит вспомнить историю с фельдмаршалом Паулюсом, которого в последствии предали анафеме.
Вчера вечером у Зерты ещё теплилась надежда, сегодня в полшестого утра погасла последняя её искорка, и страшное отчаяние охватило её. Всё тело пылало огнём, лицо и шея покрылись большими красными пятнами, в стеклянных глазах поселился ужас. Не раздеваясь, она легла на кровать и всю ночь пролежала без сна, её мучила паранойя. Когда начало светать, в её сердце снова вспыхнул маленький язычок надежды, но она сама его погасила. Зачем себя обманывать?
Надо действовать! - скомандовала себе Зерта и стала быстро собираться. Сердце её разрывали тревога и мука. Каждая автомашина, которая приближалась к коттеджу, могла освободить её от той муки, это было бы счастьем, которого так чаяла её душа, но все машины ехали мимо. Разве она ребёнок, чтобы лелеять такую сумасшедшую надежду? Телефон был исправен, но в Германию было не дозвониться. Только один единственный человек мог помочь этому тяжёлому несчастью. Это был её дядя, который разыскал её в письме, и сообщал трагическую весть о фатуме, постигшем Германию.
Зерте казалось, что нужно спешить, хотя она и не понимала до конца то, что она делает...
Вайс въехал на ровный участок дороги и поддал газу, чтобы с разгону домчаться наверх по окаймлённому каменной дамбой шоссе, подпиравшей лес.
Кругом росла густая яркая трава.
Они не сразу сообразили:
- Что это там, Вайс?
- Какие-то машины.
- Они что, их бросили?
- Как видно, - отвечал Вайс, медленно проезжая мимо.
- Давай, не будем останавливаться, Вайс.
Четыре чёрных легковых автомашины стояли рядом покинутыми на широком участке травы.
Они рассмотрели их и медленно поехали дальше. Новенькие, омытые росой колёса, блестели на солнце и катились дальше по густой яркой траве.
- Такие же машины и у русских.
- Да, нет, это наши... Или русские?
- Им нравится чёрный блестящий цвет.
- Давай вернёмся, Вайс, поставим свою автомашину рядом с ними. А пемзу ты взял? Посыплем, натрём её пемзой до блеска, чтобы как эти. чтобы русских отвлечь. Ты же говоришь, Вайс, им нравится чёрный блестящий цвет?
- Но мы бы и так.
- Давай, давай, Вайс, - похлопав по спине шофёра, ободрился гауляйтер. - Разворачивайся. А до фермы мы и пешком добежим, тут уже не далеко. Лишь бы русских отвлечь.
Они подъехали, чтобы ещё раз посмотреть на щемящую сердце картину параноидально-критического одиночества.
(продолжение следует).
Глава №29
Даже самые лояльные люди не прощают нам наших слабостей. И при случае используют их как удобные плацдармы при нанесении ранимых ударов. Поэтому как можно меньше выказывай свой внутренний мир, сложности твоего характера, будь скрытен. Не оставляй после себя ничего такого, что указывало бы на твои порочные наклонности и слабости твоей натуры. Ибо мир условен и любая условность, превратно истолкованная, может породить против тебя целый ряд неоправданно враждебных тебе условностей.
25.05.2001г.
Глава №30
Череда событий указует нам, при более углублённом анализе, на причинно-следственную связь каждого события, охарактеризованного либо действием, либо созерцанием (при более длительном опыте), приводящем через образную систему восприятия к знаковой. Анализируя состояние, к которому пришли в итоге, на определённом отрезке своей жизни необходимо сопоставлять образы предметов и объектов видимого мира во всём комплексе представленной композиции с интуитивно выстраиваемой чередой событий (в будущем) посредством приведения образной системы к знаковой. Посредством такого приведения, сравнивая знак сложившейся ситуации, со знаком, к которому приведены образы на пути возможного разрешения ситуации, возможно оптимально верно определить ситуацию, и предпринять необходимые шаги поэтому в единственно верном направлении.
25.05.2001г.
Глава №31
Обстоятельства, которые не позволяют людям быть достаточно образованными, глубокими, интересными собеседниками, вынуждают меня пребывать в одиночестве довольно давно. Безысходность ситуации заключается ещё и в том, что сменить убогую провинциальность на культурную жизнь столицы не представлялось возможным из-за отсутствия средств к существованию и уровня жизни в столице. То, чем люди живут, мыслят, по разным причинам. Тут я поймал себя на мысли, что начал искать и находить причины, по которым не в состоянии поехать в Москву.
Глава №32
Сравнивая возраст своей бабушки (р.1917г.) с возрастом Лидии Вертинской* (р.1923г.), лихорадочно подсчитывал разницу лет, и она, эта разница была неразменным гарантом того, что ещё есть время, чтобы собраться и, наконец, поехать к ней в гости на чай. Собственно говоря, и не женился поэтому, а также оградил себя от каких бы то ни было "привязок" сегодняшней жизни.
Лидия Вертинская - российская актриса.
Глава №33
Самой великой всеобъемлющей условностью в стремлении познакомиться с людьми, чей образ запечатлён в кинематографе, явился для меня телевизионный приёмник. Посредством просмотра лика актёра на экране телевизионного приёмника, впервые узнал, что такие люди есть, в большинстве своём были. Обнаруживается задержка с момента съёмок и выходом киноленты на экран, проходит шесть лет или больше, и, проникаясь атмосферой фильма, понимаешь, что это уже история, часть жизни, что была прожита тобой и тем человеком, которым (в будущем) смог увлечься. Зачастую судить о человеке можно по прошествию определённого периода, за который он смог оставить о себе память другим (поколениям). Человеку свойственно идеализировать окружающий его мир, природу и людей, которые его окружают. Он (по возможности) хотел бы видеть интересными, прекрасными людей, потому что единственная роскошь, которая влечёт, к которой можно следовать всю свою жизнь - это роскошь человеческого общения.
Глава №34
Я возвращался к себе домой из дому и опоздал на поезд. Денег на то, чтобы купить второй билет у меня не оказалось. Как же я теперь доберусь домой?! - не на шутку перепугался от такой мысли я.
Глава №35
Изяслав вышел на станции. По дороге домой он встретил знакомых. Они предложили ему пойти с ними, и он согласился.
- А куда вы идёте?
- Мы идём делать экспертную оценку недвижимости, - и Белянчикова потрясла перед ним увесистой папкой, стала её подбрасывать. - Видишь, сколько мы уже оценили!
Изяславу было всё равно, но увесистость папки наталкивала на мысль, что люди заняты чем-то особенным и полезным.
Спускаться пришлось через ручей. Все вместе держались за поручни.
Действие лёгкого наркотика, которым угостил всех Изяслав, оказалось настолько сильным, что решено было жаться друг к другу вплотную, чтобы не потеряться и не отстать.
Белянчикова вечно что-то говорила, что бы не забыть, что они идут по какому-то адресу, о значимости задуманного ними предприятия, о том, что все их надежды рушатся с поразительной быстротой, говорила о том, что погода дурацкая: вечно мешает ей одеваться по-человечески. Вот и сейчас она напялила на себя этот идиотский лаковый плащ, в котором обыкновенно ходят осенью, а сейчас такая жара и она в нём голая.
- На кого я похожа? Посмотри, Серёжа, какая у меня кожа! - вертела полами своего плаща Белянчикова.
- Погода не может быть дурацкой.
- Что?
- Погода не дурацкая.
- Как это не дурацкая? А какая погода?
- Погода или вообще есть или её нет.
- Ну-у, не-ет! Послушай меня, Серёженька! Погода есть, есть погода! Понимаешь?! И сейчас она именно ду-ра-цка-я! Просто дурацкая эта погода. Ду-ра-цка-я!
Белянчикова вертела полами своего плаща, а папку нёс Коцун. У Коцуна была борода. Изяславу казалось, что идёт рядом с козлом.
- За "козла" ответишь, - сказал мрачновато Коцун.
Чем дальше они спускались по склону, чтобы перейти ручей, тем душнее и загадочнее становилось кругом.
- Если уходить, то лучше в один конец, а если возвращаться, то лучше в два! - рассмеялась Белянчикова, хлопнув Изяслава по плечу.
Вековая пыль осыпалась. Изяслав долго не понимал, почему он сидит на диване; что хотела этим сказать Белянчикова. Всю дорогу его преследовал табун чёрных лошадей, двое из них назвались его родителями. От этого Изяслав так перепугался, что забыл, как дышать. Неужели я - тот табун?! Почему головы лошадей напоминают вытянутые треугольники?..
Все зачем-то опять свернули в подворотню, вышли и начали идти по улице.
- Лучше быть, чем стать.
- Лучше стать, чем лучше.
Белянчикова приехала жить в этот город вслед своим подругам из-за неразделённой любви к океану. А ещё потому, что поверила контракту, который она подписала с американцами, на поселение перспективной одарённой молодёжи вдали от цивилизации с целью воздвижения здесь города прекрасных людей.
(продолжение следует).
Глава №36
Многососальница кислых лимонов.
Глава №37
После того, как я шёл один по степи ночью в России. Я летом на раскладушке в жилом полунедостроенном доме (район Киевской площади, стена) с женщиной лет сорока (Ася). Вся природа - наша квартира. Каркает с утра молодая ворона, перелетая с дерево на дерево. Из теплушки строителей выходит мать с Борисом (Павловичем). "Была зима", - говорят. Набережная Евпатории. Вид с вертолёта. До навалища портов. 200м от берега аттракцион. Зачем тебе это нужно? Весёлые горки с водными ваннами. Дело к буре. Доплыли туда на лодке. - "Ваш билет?" - "А одних покатаете?" - "Ждите. Может, через 40 минут. Вторая пара подойдёт". - "Мы лучше снаружи подождём!" Девушка (блядь) в шляпке говорит какой-то Лизе с нами, что не хотела тогда, теперь без твоего согласия. Мы на плоту с человеком в длинном сером плаще и шляпе (гангстер) с саквояжем денег Лиза удручённая. Девушка поменяет свою точку зрения по отношению к случившемуся. Ведь он всё равно бурею смыт в море. Мы висим с Василием, держась за канат (20см сечением) над тёмной водой в тумане и не видим ничего.
Уже после:
- Как мы выбрались на берег?
- В район 5-го порта 180м проплыли.
Глава №38
Чем только народ не занимается. Вот и сейчас шёл я по лестнице, а она шла, а меня с собой не брала. У неё был значок пришпилен без пиджака на шее.
Глава №39
Он вообще не помнил, чтобы ним в последнее время кто-то всерьёз интересовался из девушек, хотя его интересовали многие.
Глава №40
- Нужно посмотреть, не мокрая ли она.
- Да что, уж. Сели уже. Так правило и происходит.
Глава №41
- У идиотов есть неоспоримое преимущество перед людьми. У людей всё уже в прошлом, а у идиотов всё ещё в будущем. Это меня эта девушка на мысль натолкнула.
- Та девушка?
- Не та, так другая; рано или поздно.
Глава №42
Та-ак. Так не пойдёт. Надо переключаться. На что? На зиму? На катание на коньках? Кстати, придёт зима, надо будет обязательно покататься на коньках.
Глава №43
Как бы, э, как бы э. Вот, э, да. Металлический столб 18м в диаметре. В самом центре Парижа. Стоит себе и стоит. Он там на хуй никому не нужен, но вот такая конструкция, труба, можна сказать, - что хочешь, то и думай.
- С ума можно сойти! У вас такой же макияж!
- Анжелика, дай чего-нибудь куснуть, ну, вот, капелечку.
Та сунула ему сосательную конфету на палочке. Он сунул её за пазуху и направился к Ире.
Глава №44
Я иду двором к себе домой. В руках коробка со столовым серебром. Маникюр мимо двух детских садиков. Куст крыжовника на высушенной пепельной сволочной земле. Серый "Фёдор". Шевченко в плену у сирен. Кубизм. Штурм крепости. "Чижик-пыжик". Женщина в коме - командир охраны.
Глава №45
.ту непосредственность, которая присуща даже не каждому. Но постепенно черты гражданского неповиновения (а она себе цену знала) всё более размывались в её "спектаклях". В поисках фигуры умолчания (режиссёр) он в своё время выбрал путь вполне достойный. Стремясь не поддерживать режим, сохранял репутацию рафинированного эстета, не имеющего отношения ни к чему светскому или антисветскому. Так себе, ни рыба, ни мясо. О Норвегии скулил как щенок. Нагрянувшая перестройка разбудила в тех, кто хаживал к ней огонь страсти и вожделений у каждого, в своё время, но так и потушили его, подтвердив то, что выбранная линия была не только вынужденной, но и органичной для него - художника и человека. Единственная слабость, которую она себе позволила, в связи с демократическими переменами - это то, что ей захотелось иметь свой театр, не порывая, впрочем, с общественным, давший многолетний приют. Трудно себе представить более неудачный выбор, но выбора никто и не делал: так сложились обстоятельства.
Глава №46
Я укроюсь покрывалом и уеду спать себе.
Глава №47
Существо. Убийство с Никишем на вертолёте. Я должен жениться на девушке-торчке. Смерть с балкона. Бочки с водой летом на даче. Я стучу - внутри охуительный звук. Дома из мозаики в Киеве на "горках". Италия. Вниз - домики, где никто не живёт. Вверху дом у "БатькЁвщини". Развалины. Богемная женщина не хочет съезжать. Я с Коцуном играю на розовом баяне. Я в парке на детской площадке для тенниса. Романтееву съедает аллигатор. Чекист убивает его из берданки.
Глава №48
Синильная кислота - наш крещёный дух противоречий.
- Чего это он? Даже руки так не бились, а он.
- Иди сюда.
- А куда идти-то? Чё, вишни ешь? Ну, ешь. А если с горчичниками?
- В канавах тогда коты мяукают. Развернуться к ним кровати. Даже не имеет значения, как лежишь. Завертятся с похожестью чехословацкого электровоза, когда бежевый верх с алыми боками.
Самолёт стеклянен, гигантен, историчен!
Глава №49
Я бегу в парке, лесу от автобуса, кого-то, кому-то обязан. Справа - конюшни, растёт рис, работники убирают сено. Я спрятался в канаву с парковой водой. Аттракцион. Потом вышел назад на дорогу. Я в Киеве, 1945 год. Бегу от отца с пистолетом и свист (Аня) с её пистолетом к подвалу. Прятаться туда. Вынимаем окно. Так и живём там уже. Всё заросло. Май. А мы под мостом. Девки меряют наряды. Война с молодыми немцами. Мы затариваемся "магазинами". Балда, торчки в доме. Я выбегаю прочь. Солдаты, менты, "БатькЁвщина".
Глава №50
Ласкал взглядом упругие контуры.
Глава №51
Я бежал на восток по крутой насыпи, бросал вверх стеклянную банку с жижей. Кругом росли деревья. На склонах жижа. Я уронил банку в жижу и не нашёл. Оставил это занятье, а, не добежав до недостроенного кирпичного сооружения, принялся помогать герою нашего времени Печорину держать, прижав руки вылитых лохов, их собирательные образы. И ноги заняты, подпирают стеклянно-алюминиевые двери. И, кажется, всех с их амбициями, зашедшими настолько далеко, что переходят все возможные границы бесцеремонно прижигая и раня самое дорогое в вещах их не касающихся, по большому счёту, и, по всей видимости, удержать их всех не получится.
Глава №52
Кричит тишина тарелкой сна и наматывает на спицу нитку из капронового глобуса.
Глава №53
Я перестал ощущать. Что-то потерял. Но хотел ли я терять? Значит ли это, что я взрослею? Бесспорно.
Глава №54
- А этот чудик.
- Который?
- Ну, который в зоопарке гиппопотамов убивал. Потом брал у них и зубы пилкой у корня отпиливал. Там же у него дома потом лототрон нашли. Он ведь зубы те вместо шаров использовал. Каждый зуб, не то, чтобы бусы там какие-то, а пронумерован был. Думал, так лото миллионом овладеет!
Глава №55
Салатовая клеёнка на немецком трофейном дубовом столе. Хорошо разделывается рыба. Тёплой густой кровью залит салатовый прорезиненный фартук.
Глава №56
Отращивать ногти Ойцусь начала с 12-ти лет. Правда, в то время их длина никогда не превышала одного-полутора сантиметров. Случалось, что было и меньше - школьные требования не позволяли. Ойцусь просто нравилось ухаживать за ними. Она и не предполагала, что вскоре эта простая необходимость женского туалета перерастёт в настоящую страсть.
Однажды по телевизору случайно увидела передачу, посвященную известной певице Марине Хлебниковой*. Главным предметом разговора были ногти звезды. И неудивительно - ведь в длину они достигали 5 см! Ойцусь была очарована ими.
Не без интереса восемнадцатилетняя девушка слушала рассказ певицы о том, как правильно нужно ухаживать за ногтями. Оказалось, что это целое искусство. А рассказ звезды о том, что даже не каждой знаменитости хватает сил и терпения на это, окончательно убедили нашу героиню в том, что и у неё должны быть такие же длинные и красивые ногти.
Слова певицы о том, что ногти являются главным украшением женщины, не давали Ойцусь покоя. Уж очень хотелось ей быть привлекательной и неповторимой.
Она начала изучать литературу по косметологии. Прислушивалась к мнению и советам специалистов. Им Ойцусь старалась следовать безукоризненно: делала ванночки с соленой водой, чтобы укрепить ногти, на несколько минут опускала кончики пальцев в мякоть лимона. Уже через пару месяцев длина ногтей составила 2 см.
Особых трудностей и неудобств Ойцусь пока не испытывала. Да и уход за ногтями отнимал немного времени - хватало и тридцати минут. Но уже через месяц, когда они отросли до 3 см, Ойцусь начала понимать, что быть обладательницей ногтей такой длины - дело не простое.
Тридцати минут в день для ухода за ними стало не хватать. Теперь на это уходило около пятидесяти. Чаще нужно было приобретать лак для ногтей (флакончика хватало всего на две недели). Да и в МГИМО*, где немаловажную роль играет скорость письма, вести конспекты стало труднее. Кроме этого, нужно было постоянно следить за тем, чтобы ногти не ломались. Одно неловкое движение - и трехмесячный труд мог пойти насмарку. А Ойцусь очень хотелось отрастить их до 5 см и доказать себе самой, что обладательницей ногтей такой длины может быть не только телезвезда, но и обыкновенная девушка.
Не перестает удивляться Ойцусь только одному - почему у парней, с которыми ей приходится сталкиваться, при виде ее ногтей создается впечатление, что она ничего не делает по дому. На самом деле, несмотря на возникающие неудобства, она остается прекрасной хозяйкой (стирает, готовит и убирает с большим удовольствием) и хорошей студенткой.
Будем надеяться, что заветная мечта Ойцусь сбудется, и через несколько месяцев мы снова напишем о ней, но уже как об обладательнице ногтей длиной в 5 см!
Марина Хлебникова - российская певица.
МГИМО - Московский Государственный Институт Международных Отношений.
Глава №57
- Вот это уже настоящее кино!
- Какое же это кино, если оно - настоящее?!
Глава №58
Дом бабы Жени в конце Советской. Выбор: там ли в дождь или с двумя панками у "БатькЁвщини". Дом. Тень от подъезда. Бассейн. Нырни за ним, а он там стоит за дверью и курит. Сок черничный с булкой. Я на углу в машине чёрной. Запотели стёкла. Смотрю на городок. Автобус. Я у Дворца. За мной длинноволосый парень с ножом. Я за дверью текаю с золотой змейкой в руке.
Глава №59
Чрезвычайно самолюбивой он всё это время точками, стрелками и надписями один свой тогдашний сон старался рассказать. Но за ширмами сторожила его служанка. В одной из них она присутствует постоянно среди посетителей.
- Ступайте, - сказал ей Витольд, - возьмите свой футляр, - прибавил он ей вслед.
Служанка Корнелии Леонтиевны воротилась уже от дверей, захватила со стола футляр с браслетом, сунула его в карман и вышла на лестницу.
Корнелия Леонтиевна предложила перейти во флигель. Они пошли во флигель. Там молодой, чёрный как дёготь негр лет двадцати и красавец собой, то есть с крутыми щеками, выпуклым лбом и висками, толстогубый, с добрым выражением в глазах, прекрасно сложенный накрывал на стол.
- Вы нанимаете этого негра? - осведомился Витольд.
- С вашего позволения, - любезно ответила Корнелия Леонтиевна.
На ней была ситцевая юбка, на плечах род рубашки, а поверх всего кусок стронцианово-жёлтой бумажной ткани. На голове неизбежный платок, ноги голые.
- Специалисты иногда невесело шутят, что скоро шпионы станут подслушивать даже мысли.
- Он не шпион.
- Охотно вам верю. Но отчего вы босая?
Витольд и Корнелия Леонтиевна расположились в креслах.
- Ах, каждый день я прощаюсь с здешними берегами, и с сожалением осознаю, неопределимый день своего отъезда. Хотя с другой стороны хочется чего-то весёлого, нового и свежего. Чего вы молчите?
Витольд осматривал сад. Сад был порядочный, он же и огород. Тут посажены были кроме фиговых деревьев бананы, виноград, капуста и огурцы. Видно было много цветов.
- Хороший план сегодня лучше безупречного завтра.
- Друг мой, я с вами согласна во всём вперёд.
Витольд перестал смотреть на Корнелию Леонтиевну, и принялся за холодную ветчину.
Она, было, стала поспешно вставать, как над чем-то замыслилась.
- А можно ли нанять экипажи? - спросила Корнелия Леонтиевна.
- Нет, нанять нельзя, а можно получить даром, - бросил вилку Витольд.
- Ну, нечего делать, хоть даром, всё равно. Да у кого же?
- У Ругера есть тарантас, у Бартозова тоже: попросить, так они дадут.
- Мы сейчас же пойдём к ним!
- Да их нет в Бате, они уехали в городок, лежащий на пути в Либревиль в трёх часах езды от Баты.
- А когда будут?
- Завтра или послезавтра.
Видно было, мечты Корнелии Леонтиевны рушились.
- Помилуйте, - негодовал Витольд, - да вы не можете уехать, зная точно, когда ехать, иначе это не будет той приятной неожиданностью, с которой надлежит покинуть этот райский уголок.
Они шли, прислушиваясь к каждому звуку, к крику насекомых, неизвестных птиц, и пугали друг друга.
- Тигр! - скажет Витольд.
- Змея! - говорит Корнелия Леонтиевна.
Он хотел, было напомнить детскую сказку о лгуне, но так как он начал первый, то мораль была ему не к лицу. И вопрос, и ответ всегда кратки, ясны и толковы, задаются не останавливаясь, и всегда почти дружелюбны.
Глава №60
В последнее время мысль о людях искусства, оставивших свой след в истории кинематографа, всё больше посещает меня. Думая о них, советских актёрах - не единожды мысль о советских актёрах, оставивших свой след в истории отечественного киноискусства, посещает меня.
Глава №61
Кто ты такой, чтобы при встрече актёру начать интересоваться тобой, делиться своими мыслями и переживаниями? Не секрет, что мы наделяем людей теми качествами, которые ожидаем встретить в них, и. не получаем в действительности. Поэтому более всего склонны видеть их в актёрах, как эталонах. Богатый внутренний мир прекрасного человека (актёра) окрыляет и оказывает поддержку во многих жизненных ситуациях.
Глава №62
Человек любит то, чему придаёт особенное значение, например, красота.
04.01.2004г.
Глава №63
Водить знакомство ради преемственности поколений.
Глава №64
Оградить культуру от идиотов. Защитить её основы. (И.Бродский)
Глава №65
Я никак не мог проникнуть на задний двор художественной школы, в которой учился. И вот теперь также глядя из окна по прошествию пятнадцати лет путь туда казался мне невозможен. Сетки, сварные конструкции из арматуры и уголка тщательно перекрывали малейшие лазы и простенки между самим зданием художественной школы и кирпичной кладкой дворовых сараев. Моей мечтой было попасть в запущенный сад фруктовых деревьев, где росли сочные наливные яблоки, персики и абрикосы. Они висели там не тронутыми и спадали вниз на землю, "горели" там в траве, омытые дождём в лучах алеющего солнца.
Ну, что же, персики оказались не такими уж и вкусными, а от былого очарования садом не осталось и следа. Яблоки я разбивал о кирпичные стены художественной школы. Те разлетались в разные стороны, бурлили соком на солнце. К тому же не весть откуда взявшийся сторож вначале выматерил меня с ног до головы, метнул в меня палкой, а следом, открыв калитку, спустил на меня собаку. Я едва спасся, перемахнув через палисадник, вскарабкался на забор и прыгнул на гараж, исколов себе все руки в кровь о колючую проволоку. Немного пробежав, я свернул во двор и отдышавшись, в относительном спокойствии шёл по двору, уводившим прочь от злополучного сада. Руки болели, ныла ссадина. По пути я отсасывал и сплёвывал кровь, заправлял в колотые ранки кожу, поочерёдно придерживая их пальцем. Наступал рассвет. Руки больше не кровоточили. Тогда я остановился у грубо оштукатуренной "под шубу" стены, чтобы покурить. Спичек не оказалось, и прикурить было не у кого. Руки болели ещё сильнее, потому что заживали. Вот, смотрел я и думал, точно такую же боль ощущаешь, когда рука твоя, соскальзывая, трётся по этой шершавой стене, и ты не в силах удержаться, сдираешь кожу до самого мяса. О! Представил я, куда больнее, если провести рукой по колючей поверхности внешней стороной кисти руки по стене. Колючие выступы грубой штукатурки исцарапали мне кожу. Я шёл так домой, в общем-то, и не надеясь о встрече. В моём городе, городе всеобщего вырождения, варварства, и беспробудного пьянства, неоткуда было взять крылья. Пьянство, пожалуй, можно было расценивать как единственный признак того, что не всё потеряно, и что если пьют, то, по крайней мере, хочется верить, что часть пьёт из-за тяги к прекрасному, непосредственному мировосприятию в стремлении вернуть то состояние "детскости", в котором мир кажется радужным, наполненным добротой и улыбками. Я давно перестал замечать прохожих, обращать на кого-либо внимание. А зачем? Практика показала - всё равно без толку. Чем больше людей будет на планете, тем менее значимее будет и сам человек. Происходит вполне закономерная "инфляция", обесценивание человека, как такового, со всеми его качествами. Пожалуй, рассмеялся я мысленно сам с себя, если составить собирательный образ украинца, каковым являлся и я в графе паспорта "национальность", то от меня в этом образе, пожалуй, ничего не останется. Я полностью буду растворён этим образом, на который не окажу ровным счётом никакого влияния. Так кто же я? - удивлялся я, не переставая удивляться своей тождественности с национальностью украинца, записанной у меня в паспорте. Стена со штукатуркой "под шубу" неожиданно кончилась. Я оступился, чуть не упал, зацепившись за выступающий край неровности, за которой начинались ступеньки. Мельком взглянул на стоявшую слева от меня тарую советскую автомашину "Волга" на бетонном возвышении при въезде в учреждение статистики. Поначалу, не придав этому значения (нужно было, оступившись, не упасть успеть) я периферийным зрением отметил для себя, что в автомашине сидит какая-то женщина. Я оглянулся, чтобы посмотреть на неё ещё раз. В машине никого не было.
Глава №66
Как сделать так, что б будто птица хотела есть, так чтобы ты хотела со мной быть рядом?
04.01.2004г.
Глава №67
Меня вдохновляет биография Тереховой*.
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №68
"Каждый человек знает другого настолько, насколько тот сам открывает себя другому". (Джессика Ланж - американская актриса, гл. роль в х/ф. "Фрэнсис")
Глава №69
Всю свою жизнь он стремился к недостижимому. Женщины были недостаточно красивыми, чтобы он мог начать изнывать по ним.
Глава №70
В этом веке и не только, я думаю, в нём одном, но и в другие времена - личность имеет дело с реальностью, которая менее изощрённа и утончённа, чем сознание этой личности.
Глава №71
к вопросу о Тереховой*.
В своих собственных глазах я был личностью. И я хотел доказать окружающим, что в первую очередь я - личность. Я не понимал, что если я личность, то отнюдь не великая. В этом смысле моя встреча с Тереховой была чрезвычайно знаменательной, - трагической, если хотите, но это была единственная крупная трагедия моя. Встретив Терехову, я понял разницу межу собой и подлинной личностью, личностью по определению, хотя и после этого я упорно продолжал думать о себе как о личности. Во мне глубоко сидело - быть личностью. Настолько, что весь мой опыт строился на двоякости.
Маргарита Терехова - российская актриса.
Глава №72
"Таня".
Она позволила ему любить себя. Он обнимал её за плечи, целовал атласную шею, грудь, проводил руками и сжимал её за талию, и тут же с силой вздымал её стан вверх, будто стремился выдать из неё, податливого для себя глиняного материала стройную изящную вазу. С каждым разом, когда он проводил руками по её туловищу, ему казалось, ваза эта становилась ещё глаже и утончённее, пела и даже звучала, а он не видел для себя предела совершенствования формы. Руки её покоились у него за спиной, послушные зову буйной поросли лесной его головы. Пальцы растеклись струями, ручьями протекли в дебрях таинственного леса, наполненного ароматом её присутствия. Так целовал он её с закрытыми глазами, временами видел её скуластую - нежную розовую гору, на которой порос собой - лесом. Она была ещё и цветами, разноцветными волшебными птицами, поющими, перелетающими с ветки на ветку; он видел их оперение, в точности повторяющее её набивное платье. Он чувствовал их обоих: себя в ней, а её в себе. Он мог взойти на гору, прилечь отдохнуть в торжественной обстановке, в лучах струившегося света, высветившего укромные уголки его души, из которых, он замечал, мелкие лесные жители, доселе казавшимися ему как бы невидимыми, даже ягоды и грибы - все с таким участием, с такою ласкою глядели на него; ещё мгновение, было видно, тянулись друг к другу своими ручонками и обнимались от счастья. Бездонное голубое небо было над ними. Он отнял её руку со своей головы, взяв её за пальцы, прислонил к своей щеке. Она сама погладила его тёплой ладонью по щеке, затем, ухватившись обеими руками за его шею, стала смотреть на него пристально и жгуче, точно провоцируя его пойти ещё дальше. Но всё, что он видел теперь перед собой - её лицо, проникновенный взор, покоившийся на губах её растленный поцелуй. Похоже, она готова была ко всему теперь, что ни скажи он ей, и даже сверх того. Но ему больше нечего было ей сказать. А она будто нарочно испытывала его, всё смотрела призывно и смотрела. Он вдруг почувствовал то, чего никак не опасался: что, если его для неё не хватает?! Что тогда дальше?
- Что с тобой? - спросила она. - Ну, что же ты не отвечаешь?
- Что? - очнувшись, переспросил он.
- Прости, но мне показалось, ты как будто не со мной только что был. Ты где?! - громко произнесла она, щёлкая пальцами у него перед глазами.
Он цепко схватил её руку на лету и опустил ей на колени.
- Я с тобой был в лесу. Мы с тобой были в лесу, где ты была горой, а я - лесом.
Она смотрела на него молча, настороженно и, похоже, ничего, что было ним произнесено, не понимала.
- Да, - сказала она рассеянно, видно было, что ей неловко. - В следующий раз, когда будешь кончать, не кончай так быстро, а то я, честно говоря, ничего так и не почувствовала.
30.01.2004г.
Глава №73
Морковные люди.
Глава №74
Нервный мужчина, стремящийся к цели, видит во сне букву "Е", вырванную из названия его стихотворения.
Глава №75
Жестокий мужчина видит во сне, как его пальцы входят в перчатки.
Глава №76
Дубовые люди.
Глава №77
Женщина, кормящая муравьёв.
Глава №78
Луна - это не просто слова. Луна - это спутник Земли. Так что же такое Земля? В основе Земли лежит шар. Что мы знаем о шаре? Шар похож на Луну. Таким образом, Луна - неотъемлемая часть Земли. В совокупности шар их роднит. В общем, так: не было бы Земли, не было б и Луны, а по существу - шара. Но если бы не было шара, то не стало бы и Солнца. Солнце тоже на шар похоже.
Глава №79
Мы на праздники такие лазники, что - куда там!
Глава №80
Шарм - сообразно характеру пластический эрос лица, эстетически чувственно подчиняющий пластику движения членами тела.
Глава №81
6 июля - каждой вещи своё место.
2 августа - кто-то муравей.
Глава №82
Загадка.
Висит сито, не руками свито.
(Озоновый слой).
Глава №83
17 января - про фашиста.
20 января - речной жемчуг.
22 января - Валя - дочь Партии.
Глава №84
Человечество идёт вперёд, совершенствуя свои силы. Всё, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким и понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину.
Глава №85
Агитация в Спасских казармах. Революционеров заставили пить табачный отвар, который обычно используется против тли, моли и мелких грызущих гусениц.
Глава №86
Красивая стройная женщина в эффектном, расшитом кинешмой и яхонтами длинном платье появляется на ходу. Прям, дева Февронья из града Китежа!
Глава №87
18 февраля - Д. Давыдов 1812 года.
Глава №88
Он хотел-таки узнать вконец, что же такое шарм, но прохожих почему-то больше интересовало то, как он держит блокнот, и что держит он его отнюдь не так, как следует, а так как следует, он его не держал, а держал так, как не стоит, и что нужно было держать блокнот так, а не иначе, и уж во всяком случае, не иначе так, как следует, он его держал. Однажды, плюнув на всё, он ушёл в мир, Ещё одна попытка сохранить свою индивидуальность. Мир улыбнулся и принял в свои объятия ещё одну личность.
(продолжение следует)
Глава №89
Торжество остроты зрения не сродни асфальту. Начинать поддерживать железо - значит, отвлечься экипажу от привычных вещей. Наповал пальцы обиделись. Насквозь разнёс блеск чужеродный скрип. Кабель по седьмому квалитету шероховатости премудро накинут на шею лягушке-квакушке. Медлительным щебнем сползла та, и стрелой поразила стул. Временно почти снова бутафория вся на траверсе поцеплена. Задыхаются закрома навсегда. Задохся и уличён в признании каннибал. Просыпаться, врезаться, залипнуть. Телеэрудит с пристальностью проходимца, какая только может быть, десантом выброшена в Англию. Остров лихорадит. Краски акваланг разукрасили. Окись стыда прикурила у отвлечённой полюбовности и выветрилась до ощупи на губах. Тело месяца - луна года. Коричневый парк, петрушкин репродуктор, танковый соленоид, нервюра юлы, - знойно всё это любится несуразным квазимодой. Он отвлекается, прикуривает, приказывает, а в конце концов полюбит. "Ласточкин хвост", "Мальтийский крест". Да ничего то говно, что тускнеет. Волка ноги кормят, а овцу руки морят. Мал золотник, да дорог, велик кизяк, да дёшев. Ну, что, моллюски мои утюгастые? Архиважно вас перекрасить, умыть, протереться. Полюбить, занавесить и в пример поставить. Морсу хотите? А ведь раньше продавали вкусный отменный бочковой морс. Рот собаки без присоединённой цистерны всего лишь рот собаки. Рот человека с прицепленным туловищем - древняя колба зла. Воитель в красных штанах. Не много ли почестей для одного корреспондента? Любишь кататься, люби и саночки возить. Непреложная истина, одна на всех и победа. Почти снова засыпать, врезаться, залипать, разбить, уронить, тронуть. Нет, наоборот: душно, пыльно, забор. А, ну их! Свисток проходимца скрежещет по обе стороны переправы. Раннее утро. Болотистая низина. Неуспетая натянуться, как следует, резина сорвалась и разбила кегли. Баллон надулся, выкатился из-под плинтуса, облетел, обиделся, опять закатился под плинтус и только там взорвался. Обувает, наговаривает, потрясающе ужасно набросок на стене. Изяслава нарисовали углём на стене, а ему даже и ни капельки не страшно. Он себе точит, ходит, заканчивает, увеличивает, уводит, при этом смертельно укоряюще с любовью сознательно идёт на это. Угорело, очумело, как спортсмен, как политик, как коммунист стёр, обезвредил, троекратно расслоил, позаштатно устроил себя на должность и меланхолически наповал предался в руки бабочкой брату, сестре, кандидату в кокошнике. Тот нарисовал, потом опрокинул, испортил, сидя на полу, моментально и неотразимо радостно и просто, потрясающе фантастически свежим мартовским воздухом, просто воздухом, ничем иным и не занимался. Память его зашепталась исподволь, мол: "Чего изволите?" А чего тут изволить? Тут хоть бы откреститься от всего этого. Упоительно, шикарно, фешенебельно, не говоря уже просто вразумительно. Корабль проник в почву. Чулки борются с врачом полотенцем. Не оглянуться. Забыть и всё тут на своих местах не трогать. Субординация запела от страха. Крест поперхнулся для пользы. Зеркало накакало вразумительно сразу в три корзины липким говном снов. Вкус выхолащивает без видимых причин. Пролетела муха. Мама собирает, втыкает, и сидит на полу. Утёс раскрашивает прохладно. Берег замысливает как зимой. Цвет проникает укоряюще. Море уводит увеселительно. Изяслав уже с максимальной отдачей наказан мелодией. Небо, если это небо, скрипит вальяжно. Продавец расшаркивается и снимает перед ним шляпу. Извинись внутрь. Развеселись, наконец! Тюбик забыл, а тюлень кончил. Память оказалась сакраментально не способной к оценке такого рода событий. Факты. Как можно больше фактов на правах собственника. Для примера, для пользы, во имя мира. На все века нежно, застенчиво. Ничейная радость. Образование нелепого бояться. На испуг вышли всем образотворческим мышлением за горы сладкого упоения в бою. Прообраз врача несколько обескуражил пушистых зайцев, но не ввёл их в оцепенение. Ещё бы! Столько разных великих самооценок. Я вот о чём подумал, жидкая жёлтая глина. Привычка обеспечит мысли. Выпей работу, как целебное снадобье и страх навеки умереть отступит. Усовершенствую приспособление, и страх пойдёт на уступки. Ведь не верили, боялись выступать: как бы чего не вышло с приспособлением на шее. Число борется с врачом полотенцем. Набор для ванной комнаты глазам в тягость. Обломил с изощрённостью изувера облокоченные локти, смахнул их как пыль и между людей их посла без одеяла и покрывала. Колготы пришли и спросили: "Ты чего нас обижаешь? Разве не была переоблицована ванная в кафель? Разве не был перекушен забор для перелаза? Ты, пекинец йобаный! Пенка ты молочная! Пензобетон ты пелёсый! Педучилище ты неоконченное! Педтехникум ты педальный!" Потный разрумянившийся врач, разукомплектованный медперсоналом, разузнал тайный умысел числа и велел раскалить на огне скальпель. Сервирован стол инвентарём на всевозможные случаи в практике. Серебристо-мутные гардины взметнулись выше медной люстры, и на шею врачу закрутились. Хлестанули врача по ушам, у того даже лястики на спине развязались. Сердобольная сестра руки заломила, стоит у шкафа, морщится, дуется, отворачивается, припёртая к шкафу бессовестным числом. - "Ну, что, потолчёмся, похитительница, у правдолюбца?" - "Я його не трогала! Чого воно грязне?!" - попыталась сказать медсестра в ответ, да изо рта только мелко покрошенный целлулоид посыпался. Поперхнулась сестра ним и задохлась. Упала фарфоровой вазой и расползлась по паркету прописными истинами. Врач к полу ними прилип, и как-то сразу сконфузился. А в общем тёмно-лиловый весьма влиятельный покров в косую окутал владычество врача над выбеленными, выполосканными лицами больных. И те доскоблили себя до арматуры.
1994г.
Глава №90
- Вот, смотри: жил человек, да? В бога не верил. Пропал человек?
- Да.
Глава №91
Королева значащая о всём самом глупом не суть затмения в решении отбыть в войска о самом верном.
Глава №92
Что есть наркоманы? Это дикообразы. Им холодно, они жмутся друг к другу и колют себя своими иглами.
Глава №93
Иглы в подушечке, дышать свистком от паровоза, столбик от быстроногих идей.
Глава №94
А дом большую имеет ценность, ну, принципиально новую.
Глава №95
Нет, ну это что-то страшное, - теряет разрыв сердца и стучит сознанием.
Глава №96.
Остановки бывают, укладывая вещи, о внимании к ним, заботе. Утром зашёл Терентий в пункт проката погреться, а позади обратная дорога. И привыкли они удивлять умы приезжих, иногда в самом неожиданном, и память у них изумительная, отчасти от того, что привыкли. Обратная дорога в будущее, из которого жмых возят на специальных машинах, а люди не жалуются. Ветер с озера раскачивает кованые фонари, ветер с озера качает позолоченные деревья. Прямо перед ним отодвинули табуретки, кто-то поставила китайский термос. Перед ним горы, просторы, этнос. Ему настало так хорошо, вода за стеклом хлюпала по биноклю. Потом вы войдёте в узкий канал и поплывёте вдоль дощатого забора. Терентий кидал в него ножики.
"Чым воны будуть жыть там, чым? Тут он всэ пиднимаеться, як лис: е огиркы, е помидоры... ужасть! Я як глянула, а тодэ, як литом була, - то нэ доводь Господь!"
Синие доски пола, кушать не хочется совершенно.
Хотя Терентий и кипятил чайник, но чая не пил. Хотя в воздухе и гремело, но дождя не давало, а небо затянули белые облака. Ему хотелось всех сфотографировать, расцеловать.
Голубой мёд, голографическое телевидение.
Артистичные женщины из отца работы, да и сам он нравился себе поминутно. "Брат ты мне или не брат? - допытывался один из братьев у подвешенного на поручнях из труб второго. "Рад ты мне или не рад? Отвечай!"
Белая отутюженная на нём рубашка с накрахмаленным воротником Очень скоро на том месте лихая магнитофонная песня; но потом, когда ему показали: "Смотри-ка, разве нельзя решить такой не сложный вопрос?"
Все здания и сооружения возводились из глиняного кирпича, да так словно бы страх перед былыми бомбардировками совершенно исчез напрочь. "Ну что за детская беспечность?"
Терентий мог и перевернуться.
Тёмная кепка не казалась теперь такой далёкой, её можно было снять с гвоздя и примерить.
Жанр союза кинематографистов выглядит невзрачно. Казалось бы, сколько серебра израсходовано на те или иные события, а сеанс не может длиться вечно. Гораздо приятным зрелищем она была, запечатлённая на киноплёнке.
У роз берега лепестка цветка есть речка. Всё в ней так, как есть. Но почему-то нам не кажется кощунственным жизнь, работа и продвижение лозы вперёд. "Вот ведь впустил, позволил поселиться в своей голове птице Феникс!" Так, самое любопытное и интересное растение у него было, это, конечно, дикий виноград. Она оказывала на него влияние. Об этом свидетельствуют и валуны, украшенные резьбой по камню, гнездятся также и улитки, а на протоках озёр масса белоснежных линий. Но рвать их нельзя, они тоже - признак голубого мёда. Да, но какого мужчину она любила! Красота женщины эволюционировала в нём.
Зловещие, будто политые маслом листья на солнце, блестели на улице. Иногда садился за стол, брал перед собой лист бумаги и тщательно перерисовывал из научно-популярного журнала женские украшения древности из чистого золота.
Широкая хорошо укатанная толщина снега, с широкого балкона научить людей от всех бед. Беседовал с прибывшими, запускал дизель, чтобы дать базе электрический ток.
Тогда, когда бы он не собирался - никогда не ехал. Каждый раз просыпался, собирался и шёл на работу. "Но если ехать - то ехать сейчас!" Над головой проплывали белые облака, такие же бесформенные как и его внутренне состояние подорванности.
"Вентилятор крутывся... Вона згадала ликаря. Розкладала карты... - цэ, дэ вона будэ, вона сама набэрэ цэй тэлэфон и скажэ дэ вона..."
Терентий то влюблялся на ходу в барышень, которые шли мимо, то тут же о них забывал сразу, шёл в постановочных композициях. "Эх, наесться бы сей час гречневой каши с печёными яблоками да посидеть с Лидией Вертинской* на комоде вон под теми деревьями!" Два шага вперёд - сорок лет назад. Терентий кидал в него ножики.
Кто-то поставила китайский термос. Перед ним горы, просторы, этнос... Ему настало так хорошо, всё, чего он ждал, так долго и горячо, делалось там, на краю света. Из этой дали он был виден ясно и отчётлво, как свинцовые облака. "Съем ли я тебя как съедаю всех, скажи правду - останешься жив. Кажется, опять течёт из крана, - перебивал сам себя Терентий. Он знал жизнь в пределах, одна была мечта - лишь сверканье синей воды, подступающей от ног к сердцу. Мшистые бока древних камней, в каждой ступе лежит такое - вырезать себе язык. Не было объяснений случившемуся, но без слов и мыслей находил он их в странном чувстве своём, и уже близким ему стал храм. Сфинкс остался у входа, идти внутрь с Терентием не захотел. Я этого не хочу. Я не могу допустить, стобы при мне торчали из рук гвозди и текла кровь. Мы молчали, чтоб не нарушать тишины, и чтоб услышать малейший звук, который её нарушит. "Хорошо, - согласился он, - так даже лучше. Будем вместе слушать - кто услышит первый. Сфинкс на камне сидел неподвижно, он действительно всё время молчал и о чём-то думал. Терентий вдруг увидел его со стороны, не помня о себе и о том, что они ходили до (темноты) захода солнца.
Цикл фотографий действительно возник, но как-то сам по себе, спонтанно. Неожиданно мне вдруг представилось: а как же себя ощущает женщина в этом мире и что она испытывает при этом, когда пытается нравиться мужчинам? Так, архетип женщины, который мне нравится, невольно был взят за основу, а что из этого получилось - видно на фотографиях. Интересен диапазон чувств, когда перевоплощаешься в женщину: от неистового восторга до невыносимого омерзения. Я старался понравиться прежде всего самому себе, и тогда, когда это происходило, мужчина во мне любил женщину, а женщина - мужчину. Так что никакая это не прикладная пидарастия, наверно, прикладной гермафродитизм. Мне достаточно было самого себя как мужчины и самого себя как женщины. Но женщине, особенно если она красива, труднее, поэтому среди них больше встречается психопаток, чем среди мужчин. Наверное, поэтому в мире так много впимания уделяется проблеме женских успокоителей. Интересен в этом отношении фильм И. Авербаха "Монолог".
Горы были как тени. Когда солнце зашло и стало быстро темнеть, они бесшумно придвигались к нам, и над вершинами возникали звёзды.
- А в чём разница между взрослым человеком и ребёнком?
- Разница между взрослым человеком и ребёнком в том, что взрослый человек контролирует себя сам, а ребёнок требует контроля со стороны. Каждый порядочный человек стремиться обустроить свой быт, - добавил Сфинкс.
Он был в здании, он снимал там размеры и понимал как выглядит теперь городская мерия. "Значит, с ними нам вести незримый бой. Стена какая-то."
- Почему стена? - удивился Сфинкс. - Смотри, какой простор!
Когда волнение, охватившее его, переросло в восторженное чувство;
- Стой! Ты куда?! - окликнул его Сфинкс.
- А что? - удивился Терентий.
- Смотреть только можна.
Терентий кивнул. Ему не очем было думать, но он хотел быть достойным серьёзности, с которой Сфинкс обратился к нему.
"На тебе сошёлся клином белый свет!" - Глупейшего объяснения случившемуся не было ни в одной из книг.
- Насколько велик мир?
- Настолько, насколько ты мал.
- А я мал?
- Не так наверное мал как долог. Пока выпетляешь всеми путями.
- Слушай, точно. Я обошёл недавно ров, потому что трудно его перепрыгнуть было.
- Какой бы ты ни был, - сказал Сфинкс, - ты не есть тот, кто ты есть на самом деле.
- А кто я?
Сфинкс молчал, будто снова окаменел. Терентий сидит на камне, сорвёт травинку, откусит - выплюнет.
- А почему счастья нет?
- Человек в счастье слеп. Поэтому ему не даётся счастье, чтобы он мог видеть.
- А зачем ему видеть?
- Чтобы различать: где добро, а где зло; где свет, а где тьма; где боль, а где радость.
- А зачем ему это? Не лучше ли оставаться в неведении?
- Он уже был в неведении.
- Когда?
- Очень давно.
- И что случилось?
- Он был завлечён на путь познания добра и зла.
- Значит, ему не было это нужно?
- Нет.
- А что же теперь делать?
- Верить.
- Во что?
Сфинкс снова окаменел. Ну вот, сиди теперь, жди, подумал Терентий, пока рассветёт, и целый день как на солнцепёке.
("Мари-каланхой. Эклектика".)
Глава №97
Только вживленные под кожу украшения могут служить признаком истинности в принадлежности к дворянскому роду.
Глава №98
Так устала моя голова жить по вашей кривой указке.
Глава №99
Как любое другое существо, писатель есть мир в себе, только в большей степени. В нём всегда больше того, что отделяет его от других, чем наоборот.
Глава №100
Огрубляет человека работа, делает его старым, когода человек сам себе не принадлежит. Приземляет человека работа, когда все мечтания свои он оставляет, а слепо подчиняется чужой воле начальства. В такие минуты человек живёт не своей жизнью, а навязанной ему извне, которую он принимает, как свою.
Глава №101
Понедельник. В лёгких предутренних красках не мог не заметить ЕЁ. - прошла неделя - Вторник. Снова увидел - по улице ОНА шла.
Глава №102
И ещё. Мир несовершенен. Самая обаятельная и привлекательная женщина, порой, окажется беспомощной в быту именно в силу своей самой обаятельности и привлекательности. Не симпатичная же девушка, поднаторевшая в быту, окажется нелюбимой именно в силу своей не симпатичности. И именно потому же направит все усилия, чтобы поднатореть как в быту, так и в других сферах человеческой деятельности.
Глава №103
Аллея уводила всё дальше в сад, в немой сад от дома. Идти не оглядываясь. К чему приведёт твоя немота?
Глава №104
Он уже смирился со своим теперешним положением, ему было всё равно, что становился посредственностью, где изо дня в день повторялось то же самое, и счастлив он не был. Единственным его развлечением оставались сны, где он являлся участником, порой, невероятных событий, в окружении фантастических декораций и они были его отрадой. Полностью погружённый в мир своих иллюзий, он утратил интерес к жизни и теперь ни с кем не общался, стал одиноким человеком. Находясь наедине с самим собой, он любил предаться размышлениям на различные темы истории, искусства, религии, философии, мысленно анализировал те или иные события, любил видеть, что за всем этим стоит и к чему всё это приводит. В промежутках между своими хождениями на работу, его не покидала мысль о встрече с прекрасными интересующими его людьми, которые, как ему казалось, не растрачивали время зря, а были заняты своим любимым делом и потому счастливы. Если бы у него спросили, в какое высшее учебное заведение он хотел бы поступить учиться, он и сейчас не нашёлся бы что ответить. Но, по его глубокому убеждению, человек, посвятивший свою жизнь служению искусству, достоин всяческого уважения. Ведь дело не в деньгах, а в истине, которую мы пытаемся постичь, и постигаем при помощи искусства.
Глава №105
После работы он иступлённо лежал после съеденной ним недоеденной тарелки фасолевого супа и смотрел с кровати в окно в апрельский дождливый день. День подходил к концу, моросил дождь. Он слушал музыку на магнитофоне и от нечего делать как-то само собой стал сличать ветки деревьев, растущих за окном с комнатными цветами, растущими у него на подоконнике за тюлью в кадках. Все ветки были разными и вдруг его как током ударило. Растение, которое он считал никчёмным своей ботвой и листьями, напоминавшее крапиву, и посаженную его мамой со словами: "Пусть будет, оно такое оригинальное", теперь только одним изгибом своей ботвы в точности лекала повторяло контур ветки дерева, росшего за окном. Причём, повторяло контур совершенно точно, а в месте, где ветка дерева заканчивалась, ботва растения была засохшей и сломана тоже, а оттуда в разные стороны произрастали два отростка, тем самым, растение как бы дополняло ветку дерева, показывая, каким оно могло быть, дерево.
